Самая главная злодейка

— Забавное оправдание. Какого демона ты вообще рискнула смотреть? Это не игрушки, Клементина, это смерть. И ты сегодня едва не отправилась следом за дядюшкой. Скажи, тебе так не терпится умереть?

— Ты обо мне беспокоишься или о себе? — не подумав, выпалила я и отшатнулась, когда тень приблизилась ко мне вплотную. А между прочим, эти тени не так безобидны, как может показаться. Особенно если их хозяин в гневе. Когда бестелесная тьма испепеляет тебя огненным взглядом праведного гнева, хочется найти какой-нибудь камень и заползти под него.

— Еще одно слово…

Как скажете, ваше тиранство. Я и помолчать могу, мне не сложно. С этой мыслью я отвернулась от тени, положила счетные книги на кровать, сбросила тапки, забралась на постель и начала их листать, совершенно игнорируя обоих. Пролистала три страницы, прежде чем осознала, как глупо и по-детски я себя веду. А ведь на самом деле я очень боюсь, что он уйдет, тень исчезнет, и я останусь снова одна. Без него. Даже такой — в гневе и ярости, он нужен мне, и я не просто скучаю, я умираю без него.

Поэтому я захлопнула книгу и снова посмотрела в глаза тени без всяких масок и притворных обид. Такая, какая есть, со всеми своими невысказанными чувствами.

— Прости меня.

Ну вот, а плакать меня никто не просил, но плачу же! И слезы капают на руки и книгу. Хорошо, что она закрыта, а то бы чернила растеклись.

— Прости, я не думала, что так все выйдет. Правда. Я просто хотела помочь деду. Это моя семья, мой дядя. А его кто-то убил. Он никому не делал зла. За что? Почему они так жестоки?

Тень все еще стояла рядом с кроватью, но я уже ощущала совсем другие эмоции: растерянность, боль за меня и то, чего мне не хватало все это время — его поддержку. А через мгновение он снова приблизился, тьма коснулась руки, и в душе вдруг такое тепло разлилось, горячее и яркое, согревающее, но не обжигающее.

— Не выношу, когда ты плачешь.

— Знаю, — улыбнулась я сквозь слезы. — Просто больно очень.

— Мы найдем того, кто это сделал. И накажем.

— Но дядю это не вернет.

— Нет, не вернет. Но вряд ли твой дядя хотел, чтобы ты так сильно горевала из-за него. У тебя еще будет время проститься и поплакать.

— Жаль, что тебя со мной рядом не будет, — горько вздохнула я.

— Эвен будет с тобой.

— Эвен никогда тебя не заменит.

— А Экхар?

— Экхар? Причем здесь Экхар? — удивилась я. — Как вообще в нашем разговоре мог возникнуть Экхар?

— А почему бы ему не возникнуть?

— А зачем ему вообще возникать? — слезы высохли, недоумение появилось, и злость. Нет, ну причем здесь Экхар? Я тут по дяде тоскую, а он Экхара вспоминает. Тьфу!

— Ладно, забудем, — пошла на попятную тень.

— Нет уж, договаривай! — окончательно разозлилась я. — Почему ты вспомнил о моем, тьфу, женихе? С твоей подачи, между прочим. И разве он не в Арвитане?

— У его невесты умер родственник. Было бы странно, если бы он не остался ее поддержать.

— Интересно, чья это была идея? Хотя, чего я спрашиваю, твоя, конечно. Ты что, опять вернулся к первоначальному своему замыслу?

Подсовываешь мне Экхара, а сам снова называешь невестой Тариэль?

— Это что, ревность?

— А если и так? Зато тебе, как я погляжу, плевать, что я общаюсь с Экхаром!

Я думала, тень возмутится, пошлет мне какую-то злую эмоцию, а эта гадина, и ее гад-хозяин, излучали вдвоем жизнерадостное благодушие и самодовольство.

— Чего ты радуешься? Ух! Ненавижу тебя!

— Даже если бы это было правдой, ненависть устраивает меня куда больше твоего предыдущего состояния.

— Что?

— Ты больше не плачешь.

— Так ты про Экхара сказал, чтобы меня разозлить? Так что ли?

— Не совсем, но этот результат меня тоже устраивает, — поразительно честно ответила тень голосом моего любимого, но ужасно раздражающего мужчины.

— Манипулятор, — бросила я, насупившись.

— Ты знала, кого выбирала.

— Я не выбирала, — фыркнула я. — Без моего мнения обошлись.

— Да и мне выбора не оставили, — некстати напомнил он. И словно лучину в едва потухший костер моих обид кинул.

— Ну конечно, если бы тебе позволили выбирать, то это уж точно была бы не я. Наслышана уже. Эвен во всех подробностях расписал, какой обузой я для тебя являюсь.

— Моя глупая полукровка, — мягко улыбнулся он, правда тень улыбаться не умела, и улыбка слышалась лишь в голосе. Но застыть меня заставила вовсе не она, а его слова, те самые, что я написала в письме, а это значит… это значит…

— Нет! Я же просила его отдать письмо, когда я уеду! Ты не должен был читать…

— А я прочитал, и что в этом такого?

— Я… ты… Ничего.

Кроме того, что мое самолюбие только что было самым жестоким образом растоптано.

— Об этом мы еще поговорим, но в твоем очень эмоциональном письме была одна существенная ошибка.

— Какая? — спросила я, все еще красная, как рак от смущения.

Я много чего написала в том письме, а о некоторых словах сейчас немного сожалела. Там я обнажила свою душу и хотела бы, чтобы об этой поспешности мне все же не напоминали. — Так какая ошибка?

— Интересно?

— Инар…

— А мне вот тоже интересно, что же такое важное ты обнаружила в своем видении, что решилась ночью стащить из кабинета дядины книги?