Самая кровная связь. Судьбы деревни в современной прозе

В представлении писателя, подлинный гуманизм, любовь к человеку невозможны без преодоления пассивности, свойственной старому патриархальному крестьянскому сознанию. Его идеал — личность, воплощающая в себе ценности трудовой народной нравственности и обогащенная социальной активностью, личность, поднявшаяся в своем самосознании до уровня гражданина своего времени, гражданина своей эпохи. А этот путь развития личности неотделим в представлении писателя от движения истории, от борьбы за революцию и социализм.

Глава пятая

Пафос историзма

1

Чувство истории, интерес к истории, взрывом возникшие в последние годы в самих недрах жизни, — признак все углубляющегося самосознания общества, стремления людей лучше понять, осмыслить жизнь и самих себя. Литература не могла не отозваться на этот зов, не могла не ответить на эту потребность читателя, с такой жадностью набрасывающегося на любую документальную историческую прозу, как, впрочем, на любую документальную прозу вообще.

Историзм, обостренное чувство связи времен, — характернейшая черта современной литературы, с особой резкостью проявившаяся в прозе и критике последних лет. Происходит интенсификация, всемерное углубление литературно-познавательного процесса, причем особенно напряженные поиски идут по двум взаимосвязанным направлениям: философия человека и философия истории.

Вот почему столь важны сегодня не просто чувство истории, ее ощущение, интерес к ней, но и историзм как методологический принцип научного и художественного подхода критики и литературы к постижению действительности, нравственных проблем времени, эстетическому и философскому освоению жизни, места человека в ней. Такой подход отвечает глубинным потребностям эпохи.

Не будет преувеличением сказать, что споры об истории и народности были едва ли не самыми страстными в нашей общественно-литературной жизни конца 60-х — начала 70-х годов. Начавшись на страницах журнала «Молодая гвардия», споры эти разрослись, распространились вширь и вглубь и, затронув ряд новых аспектов, переросли в итоге в серьезнейший разговор о правильном понимании нами социальных, духовных и нравственных ценностей нашей эпохи, о правильном отношении к наследию минувших эпох.

Спор этот не закончен и по сей день. Он ушел вглубь, все больше перемещаясь в сферу исследования, теории, на страницы книг. И тем не менее можно подвести ему хотя бы некоторый предварительный поучительный итог.

В процессе спора верную методологическую оценку получили обе крайности: и небрежение к высоким и истинным, живым традициям прошлого, к гуманистическим богатствам народной культуры и нравственности, лежащим в основании фундамента культуры и нравственности социализма; и внеклассовый, внесоциальный подход к прошлому, внесоциальное и вневременное толкование его ценностей.

Забота об истинных ценностях отечественной культуры, о нравственной, облагораживающей, воспитательной роли родной истории, об уважении к земле своих предков всегда имела и имеет первостепенное значение для литературы, для всей духовной жизни общества.

Внимание и бережность ко всем истинным ценностям минувшего завещал нам Ленин, отстоявший принцип преемственности всего лучшего в мировой и национальной культуре в борьбе с нигилизмом пролеткультовских и прочих «ультрареволюционных», а на самом деле — мелкобуржуазных теоретиков.

Но что считать лучшим, высоким и истинным в наших национальных традициях? В поисках ответа на этот жизненный и важный вопрос нам следует руководствоваться ленинским принципом историзма: рассматривать каждое явление прошлого только исторически и только в связи с другими явлениями, то есть принципом социально-классового, историко-диалектического подхода к прошлому.

Важность серьезной и основательной постановки вопроса о преемственности всего лучшего в традициях национальной культуры — применительно ли к России или любой другой из наших республик — не подлежит сомнению. Сомнения возникают тогда, когда начинаешь вдумываться в некоторые конкретные решения этой жизненно важной проблемы, предлагаемые критикой в полемике с опасностью национального нигилизма.

Как известно, всякая полемика чревата крайностями. В особенности, если эмоции, в силу тех или иных причин, возобладают над разумом, полузнание над знанием. И даже столь высокое чувство, как любовь к Родине, будучи слепым и неосознанным, может приобрести отрицательное значение, не споспешествовать процветанию и развитию, но тормозить их. История вообще, история России в частности содержит немало примеров ложно понятого патриотизма.