Самая кровная связь. Судьбы деревни в современной прозе

Уважение к истории не означает слепой любви к минувшему. Оно с необходимостью включает в себя еще и уважительное отношение к правде фактов, к истине исторического процесса, предполагает то самое качество, которое в высшей степени всегда было присуще нашей науке, нашей литературе, нашему миросозерцанию в целом и которое именуется историзмом. Еще Пушкин безо всякого одобрения отзывался о тех, кого «любовь к родине часто увлекает... за пределы строгой справедливости». Когда это случается, диалектика истории подменяется однолинейной метафизикой, твердое историческое знание — зыбким полузнанием, история подлинная — историей мнимой.

За последние годы в нашей литературе утвердилось — в дискуссиях, спорах, теоретических боях — методологически зрелое современное понимание истории и народности.

Историзм современной литературы проявляется не только, а может быть, и не столько в спорах об истории и народности, но и в непосредственном творческом процессе, в книгах, в устремленности нашей прозы к эпическому постижению судеб народа, совершившего революцию и построившего социализм. И в этом заключено опять-таки убедительнейшее опровержение иных спекулятивных, умозрительных построений, в которых принцип народности, серьезная концепция исторических судеб отечества подменяется гальванизацией реакционно-романтических иллюзий далекого прошлого.

Пожалуй, с самой большой силой и убедительностью зрелое, развитое чувство истории и народности в нашей литературе проявилось в книгах о революции и Великой Отечественной войне.

За этим потребность глубоко современная и гуманистическая: вглядеться в духовные и нравственные ценности советского человека и общества, выявившие себя в час крайнего, смертного испытания.

Потребность эта выражает, как мне представляется, все ту же глубинную закономерность жизни, аккумулируемую литературой, наиглавнейшую особенность современной нашей жизни и литературы, заключающуюся в обостренном внимании к проблеме ценностей, внутренних человеческих, гуманистических ценностей, осмысляемых в нашей литературе конкретно, социально-исторически.

Вспомните время пятидесятых — начала шестидесятых годов. Тогда эти качества литературного процесса — историзм и обостренный интерес к ценностям национальной культуры, философский подход к человеку — еще не были на первом плане. Литература в значительной своей части страстно решала другие задачи, так сказать, ближнего боя. Не решив их, она не подошла бы вплотную к задачам сегодняшнего дня. По общему тогда признанию, ведущим жанром прозы в ту пору были повесть или рассказ.

Повесть сохранила свое значение и поныне, в лучших своих проявлениях, скажем, в творчестве Айтматова, Битова, Белова, Быкова, Распутина, Друцэ, Матевосяна, резко углубив свое нравственно-философское наполнение. Тем же путем развивается в лучших его проявлениях и рассказ.

Но характерно, что с конца 60-х годов все большее значение в литературе приобретает роман. Причем роман в первую очередь социально-эпический. Этот жанр, постигающий в единстве философию человека и философию истории, требует от художника особой зрелости мысли и таит в себе значительные трудности. Взыскательный и требовательный разговор критики о достижениях и просчетах современной литературы в этом наитруднейшем и вместе наиважнейшем жанре еще впереди. А пока огласим хотя бы далеко не полный перечень книг последнего времени, принадлежащих к этому жанру, просто для справки, для сведения, для размышления (некоторые из них начаты в предшествующее десятилетие и завершены сейчас):

«Открытие мира» В. Смирнова, дилогия «Семья Ульяновых» М. Шагинян, «Сибирь» Г. Маркова, «Кровь и пот» А. Нурпеисова, «Берег ветров» А. Хинта, «Соленая Падь» С. Залыгина, «Полесская хроника» М. Мележа, «Пряслины» Ф. Абрамова, «Вечный зов» А. Иванова, «Судьба» П. Проскурина, «Юность в Железнодольске» В. Воронова, «Предел» Г. Коновалова, «Циклон» О. Гончара.

Разумеется, художественный уровень перечисленных романов далеко не одинаков. Но ведь какая-то, видимо, неотложная потребность времени вызвала к жизни и развернула по фронту литературы этот жанр?! Жанр, в котором особенно резко выразилось обострившееся в народе чувство истории, его интерес к своему великому и трудному историческому пути.

Что это за потребность? Она выражает духовные нужды нашего времени, времени развитого социализма, когда столь явственно обозначилась внутренняя потребность людей прикоснуться к первоосновам, осмыслить жизнь и свое место в ней, соотнести современную нам действительность с идеалами дедов и отцов, понять исторические судьбы народа в соотношении с личной судьбой и судьбой человечества. Этим, думается, продиктован возрождающийся интерес к социальному роману, к жанрам эпическим. Движение жанров всегда выражает в литературе движение идей. Заметный рост интереса в нашей литературе к жанрам романно-эпическим, мне представляется, неразрывно связан с тем углублением историзма и народности, которое характерно для советской литературы последних лет.