Самая темная ночь

Роза свернула шею самым старым курам и теперь готовила куриное жаркое, но при этом постоянно поглядывала через открытую дверь во двор. Они с Ниной обе ждали, что вот-вот раздастся металлический скрип старенького велосипеда, а когда наконец услышали его, а потом резкий хруст гравия под шинами на обочине дороги, переглянулись с облегчением, но ничего не сказали из страха выдать свои тревоги.

Вдруг раздался грохот – Пауло, похоже, соскочил с велосипеда на ходу, бросив его на землю, и поскольку мальчики всегда очень трепетно обращались со своим стареньким железным конем, Роза немедленно кинулась во двор.

– Что с тобой? Что случилось? – донесся оттуда ее взволнованный голос.

Нина поставила утюг на стойку и поспешила за ней.

Пауло, сгорбившись и уткнувшись сестре в плечо, рыдал в ее объятиях; его худая спина вздрагивала от каждого всхлипа.

– В чем дело? – перепугалась Нина, потому что раньше она ни разу не видела, чтобы невозмутимый Пауло плакал. Когда Цвергер подстрелил Сельву, мальчик хмурился, а потом провел несколько ночей с собакой, пока та оправлялась от раны, но он был не из тех, кто показывает свои слезы.

– Я не знаю, – растерянно ответила Роза. – Я никогда не видела его таким.

– Давай отведем его в дом.

На кухне Роза усадила брата на стул у самой двери, который обычно занимал отец, и опустилась перед ним на колени, взяв за руки, а Нина гладила его по спине, стараясь успокоить. Он плакал не переставая, плечи тряслись, и женщины терпеливо ждали, когда рыдания утихнут и Пауло сможет говорить.

– Где папа? – выдавил он наконец.

– Я схожу за ним, – предложила Нина. – Он, наверно, в хлеву.

Она торопливо зашагала через двор, но получалось у нее не слишком быстро – живот заметно подрос, и надо было выгибать спину, чтобы сохранять баланс.

– Альдо! Альдо!

Он стоял неподалеку – чинил засов на коровьем стойле.

– Я здесь, Нина. Что такое?

– С Пауло что-то случилось в Бассано. Он зовет вас.

Альдо, выронив молоток, бросился бежать в дом, обогнав Нину, и к тому времени, как она туда добралась, уже крепко обнимал сына.

– Ты дома, мой мальчик, в безопасности, дыши. Да-да, глубже, вот так. Хорошо. Расскажешь нам, что стряслось? С тобой случилось что-то плохое?

Пауло затряс головой, все еще задыхаясь от слез.

– Это из-за немцев, сынок? Из-за полиции?

– Да… то есть нет. То есть со мной ничего не случилось. Просто я видел… видел… – Он снова принялся всхлипывать, тихо и судорожно. – Ох, папа… зачем я только туда поехал сегодня…

– Расскажи, что произошло.

– Партизаны… с Монте-Граппы…

Нине показалось, что чья-то ледяная рука сдавила ее горло. Она поспешно отодвинула стул, так что его ножки громко проскребли по полу, и рухнула на сиденье.

– Их там было три десятка, не меньше. Партизан. И я… я знал двоих. Они ровесники Маттео, раньше учились в нашей школе. – Пауло вытер лицо рукавом. – Немцы привезли их на грузовике.

– Куда привезли? Где это было?

– На аллее у городской стены. Немцы поставили там пост. Никого не пропускали.

– Значит, они высадили там партизан? – спросил Альдо.

– Да. Немцы надели каждому из них на голову мешок, повесили на шею табличку со словом «преступник», а потом они… они повесили всех, одного за другим, на деревьях вдоль аллеи. А деревья там невысокие, и ноги у повешенных касались земли. Они так долго умирали… На одного из них смотрела родная мать, и она кричала, все время кричала, не могла остановиться. Потом к ней подошел немецкий солдат и сказал, что перережет ей глотку, если она не заткнется. Ее сын еще не умер, а ее схватили и увели. Она отбивалась. У нее был такой взгляд, такой…

– О боже, сынок, мой Пауло, мне так жаль, что ты это видел.

– Я не хотел смотреть, но немцы не позволяли людям разойтись. Всех, кто там был, согнали в кучу и заставили смотреть.

– Теперь ты в безопасности, – сказал Альдо. – С нами ты в безопасности.

– Нет, папа. Никто из нас не может чувствовать себя в безопасности, пока здесь немцы. Как только я подрасту, стану помогать Нико.

– Ты очень храбрый, но нам бы сначала дождаться возвращения твоего брата. Потом это обсудим.

Роза налила Пауло немного граппы – всего один глоток, и он выпил не поморщившись. Вытер слезы, протянул сестре пустую рюмку и вышел во двор. Еще утром он был мальчишкой. Теперь стал мужчиной.

* * *

Нина проснулась от нежного прикосновения чьей-то руки к брови и к волосам. Так делал ее папа, когда она была маленькая.

– Я дома.

Она открыла глаза и в лунном свете увидела любимое лицо. Нико вернулся. Как хорошо, что ставни не закрыты и можно его увидеть.

Он помог ей сесть на подушках так, чтобы старая кровать не заскрипела на весь дом, а в следующий миг она уже оказалась в его объятиях, изо всех сил сдерживая крик радости оттого, что он здесь, рядом, целый и невредимый.

– Я так счастлива, Нико! Какое облегчение… Если бы ты только знал…

– Папа не спал, когда я пришел. Должно быть, нарочно ждал меня.

– Значит, он тебе рассказал, что случилось?