Самайнтаун

– О, так это был он, значит, – смекнул Франц, и, когда Лора нахмурилась непонимающе, небрежно покачал головой. Руки его сжались вокруг ее тела крепче, прижали к себе, будто Франц боялся ее уронить, хотя улыбался при этом самоуверенно, даже нахально. Во все свои четыре клыка, на которых до сих пор чувствовал вкус ее крови. – Лора… Если этот кинжал действительно способен вернуть тебе способность ходить, то ты должна его использовать. Твои очаровательные ножки ведь определенно стоят одного жалкого вампира, правда?

– Но… Но… – Лора вдруг растерялась, как не терялась на глазах у Франца ни разу в жизни, разве что в Лавандовом Доме от страха. – Значит, ты все еще хочешь умереть?

Это прозвучало совсем тихо. И Франц так же тихо ответил:

– Уже не уверен.

– Вот и я не уверена, что хочу снова ради ног кого‐то убивать. Тем более… тебя.

– Хм. Тогда давай договоримся, – решил Франц, немного подумав. – Ты сама решишь, когда даровать мне смерть. Сделай это, когда тебе окончательно осточертеет твоя коляска или когда будешь готова. А до тех пор… До тех пор, пока ты считаешь, что я тебе нужен, я еще немного поживу, идет?

Лора кивнула заторможено, явно не веря своим ушам, как Франц не верил собственному рту, а затем он перехватил ее еще чуть крепче и весело, почти вприпрыжку, двинулся вперед.

* * *

Все‐таки хорошо, что Франц выпил кровь перед тем, как они отправились исследовать туннели. Лора как знала, что здесь их ожидает нечто пострашнее цепкой Немой реки! От цветов, осоки и других растений, действительно превративших канализацию в заросшую пещеру, прямо‐таки веяло бедой. Обилие клематисов казалось особенно зловещим. Все они, раскрыв свои бутоны, поворачивались за Францем и Лорой, как за солнцем, точно провожали их. Сколько бы Лора не крутилась по сторонам и не изучала каменные своды, пока Франц нес ее по душному изумрудному коллектору, она так и не могла понять, что здесь происходит. Зачем Винсенту Беллу понадобилось отдавать канализацию в распоряжение Ламмаса, даже если они все это время были заодно? Только для того, чтобы ему было где разделывать трупы? Или они что‐то прятали здесь?

Еще никогда Лора не получала ответы на свои вопросы настолько быстро. Уже спустя несколько поворотов и странных камер с чугунной решеткой, мимо которых Франц почему‐то крался на цыпочках, они достигли перекрестка между туннелями, который походил на зал. Лора с усилием вспомнила, что это пространство должно было отводиться для технических узлов и оборудования, вместо которого здесь, однако, стояли только семь столов: длинные, металлические на прямых ножках, будто прямиком из хирургического отделения. Несмотря на то, что пять из них пустовали, так явно было не всегда: по их поверхности расходились пятна рыжие и коричневые, будто ржавчина, а рядом, на столике пониже, лежали ножницы и иголки с нитками. Еще ниже, под ним, валялся какой‐то полиэтиленовый пакет. Еще один такой же, только набитый чем‐то, занимал стол по центру, а стол с краю, самый широкий среди них, и вовсе напоминал алтарь, застеленный клематисами и белой накрахмаленной простыней. С его краев вились их лианы, и там, средь них, что‐то шевелилось.

Лора напряглась и вжалась во Франца боком, но не успела предупредить, чтобы он шел потише – простынь резко спала вниз. Их уже учуяли. Дева, лежащая в клематисах с головы до ног, будто сотканная из них, медленно приподнялась и села.

– Я знаю, кто это, – прошептал Франц и, судя по выражению его лица, он жалел о том, что знает. – Это Доротея Белл, бабушка Винсента Белла и дочь…

– Розы, основательницы Самайнтауна, – продолжила за него с улыбкой дева.

Дева и старуха одновременно, ибо дряблое лицо, покрытое морщинами и пигментными пятнами с запавшими глазами, явно нельзя было назвать молодым. А вот все остальное… Кожа гладкая, безупречная, хоть и буквально разноцветная, разных оттенков в разных же местах, как лоскутное одеяло. Все потому, что и части ее тела тоже были разными, друг другу не подходящие и непропорциональные. Руки, ноги, пальцы, ступни, даже шея… Безобразно сшитые вместе, скрепленные толстыми уродливыми швами с черными нитями. Она едва могла поворачиваться и шевелить ими.

Все тело Доротеи Белл было собрано из тел чужих.

– Пресвятая Осень, – выдохнула Лора, и правда, которую она вдруг осознала, встала у нее поперек горла. – Франц, это же… Это…

Не просто части разных людей, а части убитых жителей Самайнтауна, похищенные Ламмасом, которые так и не нашли. Все они были здесь. Все они использовались здесь.