Самгук саги Т.3. Разные описания. Биографии

Еще до этого великий ван Мунму послал тэгама[1052] Мунчхона, чтобы тот передал [ванское] послание генералу Су [Динфану]. [Вернувшись], он доложил об исполнении приказания и передал [государю] слова [Су] Динфана: “Получив [императорский] приказ, я переправился через широкое море и [пришел сюда, за] десять тысяч

ли [от родины], чтобы покарать разбойников. Прошло уже более месяца с тех пор, как [наши] корабли пристали к берегу, а войско великого государя [все] не подходит. Не налажено и продовольственное снабжение, поэтому опасность крайне велика! [Пусть же] ван предпримет меры, [чтобы помочь нашим войскам]!” Великий ван спросил у сановников: “Что же можно предпринять?” Все ответили: “[Коли войско] углубилось во вражеские пределы, доставить ему продовольствие невозможно”. Обеспокоенный, великий ван огорченно вздохнул. [Тут] Юсин вышел вперед и ответил: “[Ваш] слуга пользовался чрезмерными [государевыми] милостями и наделен важными обязанностями, поэтому когда речь идет о государственных делах, то скорее погибну, но избегать [их] не буду. Сегодня — тот день, когда [Ваш] старый слуга должен проявить всю свою преданность [государю]! [Я] готов, в согласии с желанием полководца Су [Динфана], направиться во вражьи пределы!” Великий ван встал, взял [Юсина] за руку и со слезами [сказал]: “Обретя в князе мудрого помощника, [я] могу не беспокоиться! Если нынешняя битва завершится так, как задумано, то [Ваши], князь, /1335/ заслуги и добродетели не забудутся, пока светит солнце!”

Получив [государев] приказ, Юсин направился в храм Суса, что на [горе] Хёнгоджам[1053]

. Очистившись, он вошел в священный покой (ёнсиль)[1054] и затворил дверь. Сидя, в одиночестве, [он] несколько дней и ночей подряд воскуривал фимиам (благовония). Выйдя затем [из храма], [он] с радостью проговорил про себя: “В нынешнем походе мне не суждено погибнуть!”

[1055]. Перед походом ван собственноручно написал послание Юсину: “После того как окажетесь за пределами [государства], Вы можете единолично награждать и наказывать [всех]”.

В десятый день двенадцатого месяца, вместе с девятью подчиненными генералами — [Ким] Инмуном, Чинбоком, *Яндо и другими, Юсин вступил в пределы Когурё, ведя за собой войска и обозы продовольствия. В двадцать третий день первого месяца года имсуль (662 г.) [силлаские войска] подошли к реке Чхильчунха[1056]

, но, боясь [переправы], никто [из воинов] не осмеливался подняться на корабль. Юсин сказал: “Если вы боитесь смерти, то зачем пришли сюда?” Затем [он] сам первым взошел на корабль и переправился. [Тогда] командиры и солдаты, следуя друг за другом, переправились через реку и вступили в когурёские земли.

Подумав, что когурёсцы [могут] подстеречь [их] на большой дороге, [силласцы] пробирались узкими и неудобными путями и дошли до Санъяна[1057], где Юсин сказал солдатам и офицерам: “Когурё и Пэкче — это два государства, которые с презрением нападали на наши земли, /1336/ долгое время чинили страшный вред нашему народу, хватали в плен взрослых мужчин, чтобы убить, пленили малых и слабых, чтобы превратить в рабов (но). Разве это не может не причинить [нам душевную] боль? Поэтому сейчас, не боясь смерти и превозмогая невзгоды, я хочу опереться на силы Великого государства (Тан) и уничтожить две [вражеские] столицы, тем отомстив врагам нашей страны. Об этом [я] сердцем поклялся перед Небом, ожидая всевышней помощи. Но не знаю, каков [настрой] ваших сердец, потому и обращаюсь к вам. Тот, кто презирает неприятеля, обязательно возвращается [домой] с победой. А тот же, кто боится врага, разве избежит [позора] пленения? Должно слить воедино [наши] сердца и объединить [наши] силы, чтобы [среди нас] не было никого, кто не [смог бы] одолеть сотню [врагов]. Вот чего я ожидаю от [вас], господа!” Все офицеры и солдаты ответили: “Хотим исполнить [Ваши] приказания, полководец! Не посмеем даже думать о сохранении жизни!” И с барабанным боем [войска] двинулись на Пхеньян.