Самоубийство как культурный институт

Осенью 1873 года русская печать оживленно обсуждала сенсационный случай «убийства-самоубийства»[280]: 18 сентября в модном отеле «Belle Vue» на Невском проспекте молодой человек выстрелом из револьвера убил женщину, в которую был безответно влюблен, и вслед затем застрелился сам. Преступник, Тимофей Комаров, был кандидатом права Санкт-Петербургского университета; его жертва, Анна Суворина, — женой известного журналиста А. С. Суворина, знакомого в это время многим как автор фельетона «Очерки и картинки», публиковавшегося за подписью «Незнакомец» в либеральных «Санкт-Петербургских ведомостях». (Через несколько лет Суворин поменяет политическую ориентацию и станет одним из ведущих реакционных журналистов.) Убийство-самоубийство произошло при следующих обстоятельствах: как сообщали газеты, Суворина, замужняя женщина тридцати трех лет и мать пятерых детей, ужинала с влюбленным в нее молодым человеком в комнате отеля с ведома мужа, который собирался «приехать за нею попозже» и прибыл через несколько минут после того, как в номере, около полуночи, раздались выстрелы. Его задержала спешная работа для следующего номера газеты

[281]. То, что участники драмы были деятелями печати, стало немаловажной частью события. «Неделя» представила это происшествие как «дело г-жи Сувориной, жены сотрудника „С-Петербургских Ведомоcтей“, имя которой, как издательницы нескольких книг для детского чтения^{6}

, небезызвестно читающей публике»[282]. Для печати «дело Сувориной» стало пробным камнем в обсуждении преступлений и самоубийств, рассматриваемых как звенья единой цепи, а также последствий того, что преступления и самоубийства стали предаваться гласности.

Трудно сказать, что произвело на читателей большее впечатление — сама драма, свободные нравы «новых людей» или тот факт, что интимные подробности частной жизни оказались доступными публике. Тема гласности занимает большое место в статьях о деле Сувориной. Статья в газете «Неделя», за подписью Е. К., так и называлась — «Гласные драмы интимной жизни» (автором была Евгения Конради, журналистка левого направления). Описанная различными органами, от идейной «Недели» до легкомысленных «Новостей», личная драма Сувориных была открыта для публики — вплоть до зрелища обезображенного тела убитой женщины, описанного в газетах (как и тело самоубийцы) в больших подробностях. Репортер из газеты «Новости» (которая поместила отчет о «кровавой драме в Бель-Вю» на первой странице) утверждал, что ему «удалось видеть покойницу в мертвецком покое», и, взяв на себя роль патологоанатома, описывал состояние ее тела, покрытого кровью, в медицинских терминах, вплоть до «наших наблюдений над раной», которая была «довольно велика и с разорванными краями»[283]. Подобное описание появилось и в авторитетной либеральной газете «Голос»[284]

. «Санкт-Петербургские ведомости» нашли необходимым, выступая от лица Суворина, объявить, что муж жертвы, вопреки злостным утверждениям газет-конкурентов, не возражал против того, чтобы подвергнуть тело жены судебно-медицинскому вскрытию[285]. В этом контексте само название отеля, где произошло убийство-самоубийство, — Belle Vue — приобретало эмблематический смысл.