Санкт-Петербургская литература Альманах 2023

– Значит, часть свою ищешь? – лейтенант пристально стал разглядывать Пулькина.

– Так точно, товарищ лейтенант! Четвертую гвардейскую тяжелую минометную бригаду…

– Четвертую бригаду? – в разговор вмешался сидевший подле лейтенанта старшина. – Так мы же там третьего дня были. Ты, случаем, Воронцова Степана не знаешь?

Владимир вскочил:

– Степу? Так он же комсорг дивизиона. Зуб у него еще передний выщерблен, он…

«Студебеккер» подпрыгнул на колдобине, Владимир не удержался на ногах и полетел на дно грузовика.

На развилке дорог автомобиль притормозил.

– Тебе, братишка, в сторону Бешенковичей. Это еще километров тридцать верных. Да смотри, – перевалившись через борт грузовика, крикнул вдогонку лейтенант, – по самой дороге не иди. Иди вдоль, перелесками.

***

Утреннее летнее солнце золотило стволы сосен и приятно согревало спину. Пробудившийся мир ворвался в безмятежную душу Владимира шорохами леса, гомоном птиц, запахами трав и цветов и покосившийся столб с табличкой «Achtung, partisanen!» бессмысленно чернеющей готическим шрифтом, казался атрибутом нереального, выдуманного мира.

Внезапно лесную тишину рассек гул моторов. Владимир поднял голову. Почти над самыми верхушками деревьев пронеслось звено бомбардировщиков с красными звездами.

«Наши, – улыбнувшись, подумал Владимир, и его мысли вернулись в привычное русло. – Лучше, конечно, поспеть к ужину. Приду и строго так скажу: «Это почему вы мне каши не положили?» А еще лучше подползти к палатке и не своим голосом завыть: «Нечипоренко, раб божий, почто ж ты Владимиру махорки-то жалел, почто…»

– Стой! Руки вверх! – словно из-под земли перед Владимиром предстали три автоматчика в ладных гимнастерках с синими петлицами войск НКВД.

– Ребята, чего уж сразу вверх, я…

– А того, – рослый сержант ткнул Владимира стволом автомата в грудь, – ты руки-то не опускай, – он похлопал Владимира по карманам. – Оружие имеется?

– Нет.

– По уставу отвечай: «Никак нет, товарищ сержант».

– Никак нет, товарищ сержант, – ответил Владимир, сообразив, что здесь с ним шутить никто не собирается.

– Документы?

– Тут, в левом кармане.

Сержант извлек желтый листок и быстро пробежал его глазами:

– Больше ничего?

– Ничего.

Увесистый кулак обрушился на голову Владимира.

Едва устояв на ногах, Владимир с немым изумлением уставился на сержанта. Тот снова загундосил:

– А это для тугодумов. Как положено, отвечать надо, понятно?

– Так точно, товарищ сержант, понятно.

– То-то, – сержант с ухмылкой посмотрел на Владимира. – Значит, дезертируем помаленьку?

– Никак нет, товарищ сержант.

– Молчи, с тобой все ясно. Ремень-то сними. Ну, чего как пень стоишь? Ремень, говорю, снимай.

Владимир расстегнул ремень и протянул его конвоирам.

* * *

В низенькой избенке с закопченными окнами за ободранным столом сидел белобрысый молоденький лейтенантик и сосредоточенно выводил на листе бумаги замысловатые кривые. Множась, кривые складывались в загадочные фигуры, затем по мановению руки художника фигуры исчезали, разламываясь на черные квадраты и прямоугольники. Несмотря на летний день, над столом висела зажженная от автомобильного аккумулятора лампочка, уродуя тусклым светом пределы убогой избенки.

– Так говоришь, Петрович, дезертира привели? – не поднимая головы, лейтенантик задумчиво продолжал чертить таинственные знаки.

При звуке этого голоса Владимир с тоской поглядел на конвоиров и, набрав побольше воздуха, выпалил:

– Разрешите обратиться, товарищ лейтенант!

Офицер поднял голову и устремил на Владимира взгляд полный ненависти.

– Помолчи, голубчик. Петрович, документы при нем какие нашли?

Сержант положил на стол злополучный листок. Белобрысый склонился над ним и пожевал губами:

– Треугольный штамп вместо гербовой печати. А где воинский билет, где мобпредписание?

– Товарищ лейтенант, весь госпиталь перевели. Остались только…

– Пойми, голубчик, – перебил его лейтенант, – чем меньше ты будешь врать, тем больше у тебя шансов остаться живым.

– Товарищ лейтенант, ну сами посудите. Если б я был дезертиром, какой смысл мне к фронту идти? Я бы обратно драпал, – Владимир, ища поддержки, остановил свой взгляд на солдате, лицо которого было перечеркнуто глубоким шрамом. Владимиру показалось, что этот солдату его, Владимира Пулькина, врагом не считает.

Лейтенант встал и принялся расхаживать по избе.

– Знаешь, голубчик, сколько я умников речистых видел? Гимнастерка одна твоя чего стоит – цирк. А этот фиговый листочек? Я тоже могу сказать что я – Папа римский, да кто ж этому поверит? – он резко остановился, глаза его сузились в две маленькие щелочки. – Петрович, объясни подследственному всю тяжесть его положения. Да только не здесь, выведите его отсюда.

Через пару минут Владимира снова ввели в избу. Разъяснительная работа Петровича была зафиксирована на лице Владимира в виде основательно разбитой физиономии. Лейтенант указал Владимиру на табурет, дал карандаш и листок бумаги.