Санта, подари мне маму

Я чувствую, как она целует меня в макушку. Мне ещё на чуть-чуть становится легче.

Глава 22. «Новый год»

Просыпаюсь я только к обеду. Немного неловко перед мамой за вчерашние слёзы и откровения, а ещё за то, что проспала лепку пельменей.

— Ничего, — смеётся она, ставя передо мной продуктовый набор для оливье. — Сейчас салат мне нарежешь и реабилитируешься.

— А может лучше было купить? — спрашиваю я, глядя с сомнением на миску ёмкостью в три литра. И куда нам на двоих столько?

— Давай, не умничай, — бросает мама и выходит в прихожую.

Приоткрывает дверь и о чём-то переговаривается с соседкой. По телевизору идёт «Утренняя почта». Кажется, будто я провалилась во времени. И только айфон последней модели напоминает мне о настоящем. Я решаю всё-таки включить его, понимая, что от неприятностей в интернете не скрыться. Оказывается, я вовремя закрыла комментарии. Конечно за ночь мне прилетела сотня отметок под видео и фото. Но проверять, что там, я не собираюсь.

Откладываю телефон в сторону и берусь за разделочную доску и нож. Замечаю несколько уведомлений о пропущенных звонках. Большинство от Ричарда, но есть пара от Давида. Этому-то что понадобилось от меня? Чувствую, как накатывает обида за боль от прошлого расставания и за испорченное свидание в настоящем. И будто специально Давид звонит мне. Я сначала теряюсь, но потом беру трубку, чтобы высказать ему всё, что думаю.

— Привет. Ты где? — спрашивает он, будто ничего и не произошло. Совсем ничего, включая расставание и скандал.

— Какая тебе разница? — отвечаю я откровенно хамовато. Вернувшаяся в кухню мама даже удивлённо вскидывает брови, глядя на меня.

— Всё хорошо? — шепчет она беспокойно.

Я киваю и показываю ей отобразившееся фото контакта. Она кивает и уходит.

— Инга, ну, ты чего? — с нотой вины в голосе произносит он. — Я же беспокоюсь.

— С чего бы это? — чувствую, что меня несёт, но не собираюсь останавливаться.

— Просто мне всякие уроды пишут в соцсетях. Я не думал, что этот твой мужик такой известный.

— Во-первых, будет тебе уроком, Давид, чтобы думал в следующий раз! — отвечаю я чуть повысив голос. — А во-вторых, он не мой мужик, мы работаем вместе. Хотя нет, правильнее сказать «работали». Ведь из-за твоего внезапного приступа ревности меня вчера уволили! Так что спасибо тебе большое, удружил.

Последнюю фразу я буквально ору в трубку, что совсем на меня не похоже. Но накопившиеся эмоции требуют выхода. Давид некоторое время молчит. Я начинаю подозревать, что он бросил трубку. Но на экране видно, что вызов ещё длится.

— Прости меня, — произносит он наконец. — И за скандал тоже. Я просто увидел вас вместе и взбесился. Повел себя как ребенок, у которого отняли игрушку. Давай оставим всё плохое в уходящем году. Хочу сохранить хорошие воспоминания о том, что у нас было.

— Иди ты к чёрту, Давид! Не собираюсь я тебя прощать только потому, что новый год. Живи теперь с мыслью, что испортил карьеру женщине, которой клялся в вечной любви, а потом бросил!

— Ты не права, Инга, — отвечает он пожалуй даже слишком спокойно. — Во всём. И насчёт этого Долсона тоже. Ни один мужчина не полезет в драку из-за женщины, которая ему безразлична.

Я бросаю трубку. Становится стыдно за враньё и за мелочность, но всё моё сознание сейчас до краёв наполнено грустью и меланхолией. Так что Давид сам виноват, что завёл все эти разговоры про новый год и прощение. Мама осторожно заглядывает в кухню.

— Ты чего? — спрашиваю я её.

— Да боюсь под горячую руку попасть, — осторожно усмехается она. — А то прям мегера какая-то в тебя вселилась. Он чего хотел-то? Назад просился?

— Да где уж там? «Давай останемся добрыми друзьями», — я пытаюсь спародировать низкий голос Давида.

— Ну, тогда правильно, что ты его послала, — мама взмахивает рукой в воздухе. И это она ещё всей истории не знает.

Получив мамино одобрение, я выдыхаю. Кажется, как будто я наконец окончательно перевернула страницу жизни, в которой фигурировал Давид. Только в голове засели его слова про то, что мужчина не станет драться за женщину, которая ему не интересна. Пусть они и сказаны им больше про себя, но греют душу и дают какую-то надежду, пусть и глупую.

К вечеру, как раз когда мы заканчиваем с готовкой, приезжает сестра с мужем. Поздравляют меня и маму, дарят подарки. После мы садимся за стол. Начинаются привычные беседы о том, кто родился, женился или развёлся.

— А ты, Инга, не планируешь замуж в ближайшее время? — спрашивает сестра без намерения обидеть. Тем не менее неприятное чувство сворачивается в груди.

Мне остаётся лишь загадочно улыбнуться. Пусть интерпретирует это, как ей вздумается. Остаток вечера после их ухода мы с мамой смотрим телевизор и листаем старые фотоальбомы.

— Смотри, а тут тебе шесть, — мама показывает старое фото, где я сижу под ёлкой с двумя маленькими хвостиками на голове. У меня перед глазами тут же появляется то рождественское утро, проведённое вместе с Долсонами. Я открываю фото в телефоне и показываю их маме.

— Похожи, — усмехается она, а потом грустно вздыхает. — Это он, да? Твой иностранец?