Читаем Сарданапал полностью

Вечно«Мой государь», «мой царь», «мой повелитель»!Смиренье, робость! Никогда улыбкиНе вижу — разве на пиру безумном,Когда шуты, напившись, позабудутПриличия, и с ними я сравняюсьВ скотстве! О Мирра! Все названья эти —«Царь», «государь», «властитель», «повелитель» —Могу я слышать и, в былом, ценил.Верней — терпел в устах рабов и знати;Когда же их лепечут губы милой,Целованные мною, — в сердце холодПроходит, леденящее сознанье,Что ложь — мой титул, если чувство душитВ моей любимой! Хочется тогдаСорвать с себя докучную тиаруИ в хижине кавказской поселитьсяС тобою, и венком сменить венец!

Мирра

О, если б так!

Сарданапал

И ты того же хочешь?А почему?

Мирра

Неведомое мог быТы там узнать.

Сарданапал

А что же?

Мирра

Цену сердца;О женском говорю.

Сарданапал

Но я изведалИх тысячи и тысячи.

Мирра

Сердец?

Сарданапал

Сердец.

Мирра

Ни одного! Но час, быть может,Придет.

Сарданапал

Придет! Послушай: Салемен(Как он проведал, знает лишь создательДержавы нашей, Бэл) мне объявил,Что мой престол в опасности.

Мирра

Он сделалПрекрасно.

Сарданапал

Ты ли это говоришь?Ты! с кем он был столь груб, кого дерзнул онИзгнать издевкой дикой и заставилКраснеть и плакать?

Мирра

Я краснеть и плакатьДолжна бы чаще. Хорошо, что онМне долг напомнил мой. Но про опасностьУпомянул ты, — для тебя?

Сарданапал

Какой-тоМидийский темный заговор, и злобаВойск и племен, и уж не знаю что:Какой-то лабиринт угроз и тайн.Ну, Салемен всегда такой, ты знаешь;Но человек он честный. Перестанем;Подумаем о пире.

Мирра

Не о пире, —Не время! Мудрых предостереженийТы не отверг?

Сарданапал

И ты боишься?

Мирра

Я —Гречанка; мне ль бояться смерти? Я —Рабыня; мне ль свободы устрашиться?

Сарданапал

Так почему бледнеешь?

Мирра

Я — люблю.

Сарданапал

А я? Тебя люблю я больше жизниМоей короткой, больше всей державыКолеблемой, — но не дрожу я.

Мирра

Значит,Ты ни себя не любишь, ни меня:Любя другого, и себя ведь любят —Ради него… Все это безрассудно:Нельзя терять впустую жизнь и трон!

Сарданапал

Терять! Но кто же, дерзкий, посягнетНа них?

Мирра

А кто попытки убоится?Коль сам себя забыл их царь — никтоО нем не вспомнит!

Сарданапал

Мирра!

Мирра

О, не хмурься!К твоей улыбке так привыкла я,Что горше мне суровый вид, чем кара,Быть может, возвещаемая им.Царю — я подданная, господину —Рабыня, человека — я люблю,Охваченная роковым влеченьем!Гречанка, ненавижу я монархов;Рабыня — цепи; ионийка, яУнижена любовью к иноземцуСильнее, чем оковами. И все жеЛюблю тебя! И если той любвиХватило, чтобы душу переделать,Ужель она откажется от праваТебя спасти?

Сарданапал

Спасти? Ты так прекрасна!Люби меня, люби, а не спасай!

Мирра

А без любви — где сыщешь безопасность?

Сарданапал

Про женскую любовь я говорю.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Пандемониум
Пандемониум

«Пандемониум» — продолжение трилогии об апокалипсисе нашего времени, начатой романом «Делириум», который стал подлинной литературной сенсацией за рубежом и обрел целую армию поклонниц и поклонников в Р оссии!Героиня книги, Лина, потерявшая свою любовь в постапокалиптическом мире, где простые человеческие чувства находятся под запретом, наконец-то выбирается на СЃРІРѕР±оду. С прошлым порвано, будущее неясно. Р' Дикой местности, куда она попадает, нет запрета на чувства, но там царят СЃРІРѕРё жестокие законы. Чтобы выжить, надо найти друзей, готовых ради нее на большее, чем забота о пропитании. Р

Lars Gert , Дон Нигро , Лорен Оливер

Фантастика / Хобби и ремесла / Драматургия / Искусствоведение / Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Социально-философская фантастика / Любовно-фантастические романы / Зарубежная драматургия / Романы
Забытые пьесы 1920-1930-х годов
Забытые пьесы 1920-1930-х годов

Сборник продолжает проект, начатый монографией В. Гудковой «Рождение советских сюжетов: типология отечественной драмы 1920–1930-х годов» (НЛО, 2008). Избраны драматические тексты, тематический и проблемный репертуар которых, с точки зрения составителя, наиболее репрезентативен для представления об историко-культурной и художественной ситуации упомянутого десятилетия. В пьесах запечатлены сломы ценностных ориентиров российского общества, приводящие к небывалым прежде коллизиям, новым сюжетам и новым героям. Часть пьес печатается впервые, часть пьес, изданных в 1920-е годы малым тиражом, републикуется. Сборник предваряет вступительная статья, рисующая положение дел в отечественной драматургии 1920–1930-х годов. Книга снабжена историко-реальным комментарием, а также содержит информацию об истории создания пьес, их редакциях и вариантах, первых театральных постановках и отзывах критиков, сведения о биографиях авторов.

Александр Данилович Поповский , Александр Иванович Завалишин , Василий Васильевич Шкваркин , Виолетта Владимировна Гудкова , Татьяна Александровна Майская

Драматургия