Сарум. Роман об Англии

Усадьба оказалась типичным сельским домом, обнесенным деревянной изгородью, некогда выкрашенной в белый цвет. Дорожкой, протоптанной от ворот к парадному входу, судя по всему, пользовались только на свадьбах и похоронах. По обе стороны от двери во двор выходили два окна, а над ними, на втором этаже, – три окна поменьше. В кирпичной пристройке с левой стороны была еще одна дверь и ряд разновеликих, кое-как вставленных окон; за пристройкой начинался сад, обнесенный меловой стеной. Джейн очень нравились эти ограды из мягкого известняка, вырубленного в карьерах на взгорье, – выше человеческого роста, в два фута толщиной, с соломенным карнизом, защищавшим стену от дождя.

Некогда живописная усадьба сейчас являла собой унылое зрелище: краска на оконных рамах облезла, ставни покоробились, изгородь покосилась, дорожки заросли бурьяном, подгнившую кровлю давно не подновляли, от соломенного фазана на крыше почти ничего не осталось…

Джейн печально вздохнула.

На заднее крыльцо вышла дряхлая старуха, кутаясь в ветхую красную шаль, и окинула гостью подозрительным взглядом.

– Я к мистеру Уилсону, – нерешительно произнесла Джейн.

– Сейчас позову, – кивнула старуха и, захлопнув дверь, скрылась в доме.

Спустя несколько минут Джетро Уилсон, небритый, в рубахе с расстегнутым воротом, вышел во двор. Уныние Джейн несколько развеялось.

– Тут работы непочатый край, – сказал Уилсон, кивая на дом.

– Верно.

– Вы усадьбу поглядеть хотели, мисс?

– Да.

Первым делом он отвел ее в сад за меловой стеной: два сливовых дерева, старая шелковица, под которой стояла корзина сочных ягод, высохшая груша, морковные грядки, картофельная делянка.

– Соломенный карниз надо перестелить, а то от дождя стена растрескается, как бы не обвалилась.

– Ага, – кивнул он. – И на доме крышу давно пора перебрать.

– А вы в одиночку справитесь?

Он пожал плечами:

– Не знаю, мисс.

– Что ж, показывайте ваши владения, – шутливо велела Джейн.

Они с Уилсоном поднялись на взгорье, где паслись овцы.

– У вас только саутдаунские? – спросила Джейн, придирчиво оглядев стадо. – Гемпширских нет?

– С гемпширскими возни много.

– Но они же больше прибыли приносят!

С недавних пор в Саруме решили отказаться от саутдаунской породы, в прошлом веке сменившей уилтширских рогатых овец, и завели так называемых гемпширских овец – крупных, короткошерстных, дававших многочисленный приплод. Однако, как верно заметил Уилсон, они требовали тщательного ухода и больше корма.

– Не по нраву мне овец в загонах держать, – объяснил Уилсон. – Пусть лучше по холмам бродят, на подножном корму живут. А гемпширским особый корм нужен.

– Сейчас везде гемпширские овцы, саутдаунских почти не осталось, – напомнила Джейн.

Уилсон покачал головой:

– Где ж денег на них взять?

– А если в сельскохозяйственное общество обратиться? Там вам наверняка помогут… А лендлорд ваш что говорит?

Управляющий графа Пемброка, мистер Джеймс Роуленс, недавно организовал ссудную кассу для мелких арендаторов; те, кому доходы не позволяли в одиночку приобрести сельскохозяйственное оборудование, стали объединяться в общества и в складчину покупать необходимые машины.

– Нет, мой лендлорд в старости прижимист стал, денег не даст. А складчину нам не с кем устраивать, сами видите, мисс, мы же на отшибе, – с затаенным удовлетворением произнес Уилсон.

Обитатели пустынной сарумской глуши совершенно не желали перемен.

Джейн и Уилсон направились к усадьбе.

– А родственники вам не помогут?

– Родственники? – негромко рассмеялся он. – У меня родня большая, по всему пятиречью: и на юге, в Крайстчерче, и на севере, в Суиндоне. Уилтширских Уилсонов много наберется, только мы с ними не знаемся. Так уж повелось… Говорят, те, что в Крайстчерче, контрабандой промышляют. Вот у кого денег много!

– Понятно, – кивнула Джейн, представив себе крестьян и рыбаков, с незапамятных времен населявших округу.

Здесь, вдали от города, среди пустынных холмов, Джетро Уилсон держал себя уверенно и двигался с необычайной ловкостью и грацией, так что Джейн невольно им залюбовалась.

На пути к усадьбе он кивнул на балку, заросшую кустами ежевики:

– А вон там свиньи водятся.

– Свиньи? – недоверчиво переспросила Джейн.

– В наших местах так ежей называют, – улыбнулся он, подвел ее к зарослям и, раздвинув колючие плети, поворошил хворостиной палую листву. – Там, в глубине, у них гнездо. В деревне сказывают, ежи вкуснее кроликов.

«Надо же, – подумала Джейн. – Оказывается, ежей едят… Вот так, наверное, здесь, на древних меловых холмах, тысячи лет назад жили люди – просто, без затей…».

– Боюсь, жители соборного подворья на ежей охотиться не умеют, – отшутилась она.

– Ага.

Под пристальным, изучающим взглядом Уилсона Джейн стало неловко – этот невежественный крестьянин словно бы знал о ней что-то, неизвестное ей самой, а вот она совершенно не могла его понять.

– Я пить бросил, – негромко произнес он.

– Это хорошо, – ответила она. – Спасибо, что показали мне усадьбу.

– Может быть, зайдете в дом, мисс?

– Нет, благодарю вас, мне пора.