Саван для блудниц

– Ну конечно! Вы заидеализировали его образ, а ведь жену-то его кто-то убил, убийцу не нашли… У нее была отрезана голова, у Тани перерезано горло…

Может, ваш хваленый Пермитин психически ненормальный человек, но вы не хотели себе в этом признаться, потому что в некоторой степени зависели от него, от его денег… И с чего это вы взяли, что Оля занималась у него фотографией, а не чем-нибудь другим?

– Что вы такое говорите?.. Моя Оля – хорошая девочка, она… Она не такая, как Голубева.

– А вы знаете о том, что в день убийства Вадика Льдова в кабинет географии должны были прийти две девочки, он сразу двум своим одноклассницам назначил встречу: Наташе Голубевой и вашей Оле. Наташа была влюблена в Льдова, а Оле нравился Кравцов, но она все равно почему-то пришла на свидание…

– Откуда вам это известно?

– Да потому что Наташа, придя в кабинет географии, наверняка увидела Олю в объятиях Льдова, именно этот факт заставил ее принять яд…

Юля высказывала всего лишь свои предположения, и, быть может, это было жестоко по отношению к находящейся в тяжелой депрессии Драницыной, но она не видела другого выхода, чтобы заставить ее говорить.

– Чего вы от меня хотите? Чтобы я поверила в то что Вадика убила Оля? И только потому, что она была в том кабинете, где его убили? Это мог быть кто угодно!

– Я и не говорила, что его убила Оля. Возможно, и Оля, и Наташа оказались невольными свидетельницами убийства Льдова, и если Наташу отравили (а это тоже вполне возможно), то Олю только ранили…

– Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать.

– У Оли есть розовая кофточка, английская? Юля сейчас сгребала в кучу всю информацию, которую успела узнать об Оле Драницыной от Шубина, Крымова и Корнилова, который, в свою очередь, многое узнал от Людмилы Голубевой. Ей надо было окончательно сбить с толку Драницыну, чтобы, воспользовавшись ее состоянием, выяснить, где хранятся ключи от квартиры Пермитина. Ей казалось, что она уже знает, кто убил Ларчикову и стрелял в Олю. Оставалось только раздобыть доказательства. Но как проникнуть в его квартиру, не вызвав подозрения у преданной ему соседки?

– Да у нее каких только кофточек нет.

– Вот именно. А откуда у нее деньги на такие дорогие вещи?

– Говорите со мной прямо, пожалуйста. – Ирина Сергеевна уже поднялась со стула и дрожащими руками уперлась в край стола. – Вы подозреваете нас в воровстве?

– Я думаю, что вам необходимо успокоиться. У вас есть какие-нибудь капли, валерьянка? Я бы не хотела, чтобы вы из-за меня снова запили…

Юля ждала, когда в ее душе проснется жалость к этой несчастной алкоголичке, давно потерявшей себя м упустившей свою пятнадцатилетнюю дочь, которая наверняка живет с Пермитиным и получает за это от него деньги, но ничего подобного не происходило. Она воспринимала эту женщину как некое абстрактное существо, необратимо потерянное для общества, и ничего не могла с собой поделать. Быть может, она просто повзрослела за последнее время и уже не верит в чудеса, как это было с ней раньше. Как можно помочь человеку, который сознательно губит себя? Женщина-алкоголичка, что может быть страшнее для общества, не говоря уже о близких? Юля не была уверена, что Оля не повторит судьбу матери, конечно, если останется живой.

Она направилась к выходу. Разговор с Драницыной получился хоть и тяжелым, но бесполезным. Она не узнала ничего нового, разве что оправдались некоторые ее предположения относительно морального облика Ларчиковой. И теперь, если не удастся ее план, можно будет сказать, что она потеряла время и часть своего здоровья.

Ключи она заметила сразу – они висели на гвозде, вбитом в вешалку. Судя по тому, что на кольце их было довольно много, она поняла, что это и есть те самые ключи от пермитинской квартиры, поскольку хозяйских, драницынских, могло быть от силы два.

– Извините меня, – она повернулась к провожающей ее Ирине и посмотрела на нее виноватым взглядом, – но это моя работа… У вас не найдется немного кипяченой воды?

Драницына молча развернулась и пошла на кухню. Когда она вернулась, ключи от квартиры Михаила Яковлевича Пермитина уже перекочевали в сумочку Юли.

* * *

Крымов проторчал перед домом Корнилова почти час: в прокуратуре ему сказали, что тот поехал домой. Но, оказывается, НЕ ДОМОЙ.

Он уже собирался сесть в машину и вернуться в агентство, как из-за угла вывернула черная «Волга», из которой вышел Виктор Львович и стремительным шагом направился к своему подъезду. Машина умчалась.

Крымов окликнул его. Корнилов обрадовался, подошел. Они поздоровались, пожали друг другу руки.

– Я за тобой, Виктор Львович. Разговор есть.

– Так пойдем ко мне, там и поговорим.

– Ну уж нет. У тебя небось пустой холодильник и тараканы бегают, а я приглашаю тебя к себе домой, на ужин. Надя ждет меня в агентстве, я не могу ее одну оставлять ни на минуту, поэтому соглашайся, и поедем…

– Нет, Крымов, я не могу поехать к тебе, потому что у меня через час встреча.