Сборник 2019 года. Том 7

Полковник: Ну ладно, в 9.00. Сверим часы. И чтоб ни одна собака не проспала. Ну, давай в 9.30. Значит, подъём – 7.00, завтрак – 8.00, в 9.30 – артподготовка, в 10.37 – наступление по всему фронту до 11.15, потом привал. Обед с 12.00 до 14.00 и допрос пленных – чтоб они были! Теперь главное: это не учение, это военный конфликт. Строжайший приказ: противник должен быть на своих позициях к началу нашего наступления. Село пусть освободят к 9.00. А с наступлением темноты, как только пресса и ТВ отснимут пленных, раненых, – выставляйте боевые посты, в 23.00 совместный ужин офицерского состава в честь победы. Кто победил, установим на совещании после банкета.

Четыре дня рождения в один день.

В воскресенье.

Вот мы с утра и начали.

Утром спевка под гитару.

В 7 утра с пением «Москва золотоглавая» – бутылку на стол.

Две бутылки в карман.

А там уже гуляют.

Такси дежурит, не глуша.

Четыре букета на заднем сиденье – и в следующий дом.

Ни пить, ни есть ничего не можем.

Но пьём и едим.

Такси дежурит.

«Москва золотоглавая», «Старинные часы», «Позови меня с собой» – и в следующий дом.

Там только именинник сидит, остальные лежат.

Из нас один дошёл с букетом, остальные в такси остались.

Ну, нельзя так.

Они в одном месте праздновать не хотят.

Амбиций у них много, а закуси нет.

Косит народ водка, ух, косит.

Теперь вот это – почему я вам всё это рассказываю.

Или вот это – почему я всё это вспомнил.

А-а-а… Опять мы и опять в такси…

И опять без закуски.

Четверо нас, и все домой не хотят…

И практически каждый прав.

Человека в больницу одного отпустили, без друзей.

Другому дверь домой не открыли, он стекло камнем выбил.

Они все там внутри позамерзали.

А третий – холодильник на себя опрокинул, не мог уже это всё видеть, простудился…

Я вот… Она меня…

Короче, со мной развелись, я и облегчения не почувствовал, и обратно не хочу.

Так в такси и сидим…

В конце концов, украинцы, грузины, как молодожёны – хотят жить одни, а мы, как родители, хотим жить с ними.

Юмор в одиночку невозможен.

Плач – да!

Любовь – да!

Даже осмотр одежды – да!

С примеркой!

И зеркалом.

Юмор рождается только в контакте.

Либо с другими.

Либо с бумагой.

Портят ли человека деньги?

Вот вам повысили зарплату…

Вы испортились на эти 500 рублей?

А на 2000?

Нет, деньги не портят человека.

То, что они его не улучшают, вот это беда.

Всё плохое остаётся при нём.

Даже добавляется подозрительность.

Хорошо и плохо

И может быть плохо.

И плохо может быть долго.

И долго может быть месяц.

Это у человека!

У государства – два года.

Для человека месяц – это много.

Но это может быть!

И тогда, чтобы стало легче, – вспомни, что такое – было хорошо.

И ты поймёшь, что тебе сейчас не так плохо.

И ты привыкнешь к этому.

И это будет следующий месяц.

А тот месяц кончится.

Я работаю над телефоном, который не пропускает скверные новости.

Он молчит уже месяц!

Ага, вот и звонок…

Что вы говорите? Куда вы меня приглашаете? В прокуратуру?

Чёрт! Опять слово «приглашают» он не понял.

Слово «вас вызывают» он не пропустит.

А «вас приглашают» он не понял.

Чёрт, он не понял, какое это приглашение.

Чёрт, надо ставить вторые слова: прокуратура, налоговая, милиция, психдиспансер, ЖКХ, тёща, осмотр нового дома у кого-то.

Приёмная комиссия объявляет приём на факультет менеджмента по специальности «Миллионер – владелец строительной фирмы», «Миллионер – владелец сухогрузного флота», «Миллионер – председатель совета директоров», приём документов до…

Конкурс на одно место – сто пятьдесят восемь миллионов четыреста тысяч триста одиннадцать человек и три марксиста-ленинца.

В Одессе я устроил капкан.

От большой дороги ведёт узкая к моим воротам.

Раздваивается.

Знаков никаких нет.

Две девочки уже попались: Анечка и Олечка.

Высокие, красивые, за рулями дорогих машин.

Они не замечают раздвоения дорог, въезжают.

Едут между заборами, упираются в мои ворота, а назад не могут.

Молодые, красивые, на дорогих машинах назад не могут никогда.

Я ещё сзади повесил яркий фонарь.

Если меня уговорить – открою ворота и подарю разворот.

Хотя это уже будет вторжением в мою частную жизнь, чего я и добиваюсь.

Телефоны

Я просматриваю телефонные книги – что осталось?

Я не говорю, кто остался.

Что осталось от этих номеров?

Господи, что оставил от них?

Память.

Всё-таки надо, чтобы в кирпиче, в букве, в металле.

То, что они в моей, как я – в их телефонных книжках.

56-87-19 – мои цифры.

Я на эти цифры откликался в Ленинграде десять лет.

На 54-45-37 откликался знаменитый драматург, чьи пьесы шли по всей стране.

На цифры 73-38-85 откликался замечательный театральный критик, первый, проведший границу между остроумием и острословием (Евгений Колмановский).

54-55-87 – откликался автомастер «Жигулей» СТО-5.

Вот такая наша жизнь в таких этих номерах.

Что в этой жизни?

Люди!

Вот эти: 14-35-35 – (Евгений Болотинский). Его джаз-оркестр подбирал меня, вытаскивал из любых помоев и ставил на сцену возле себя.

Я не пропал благодаря ему.

92-52-48 – стихи в песнях.

«Травы пахнут мятою».

77-61-63 – замуж, замуж.

Надо замуж, надо отведать всё и всех – и замуж.

Расчёт верный.

Оторвость – кратчайший путь в замужество.