Сбытчик. Плата за шантаж. Топор

— Это ваше дело! Может быть, и не пошли бы! Вам легко так просто болтать про дело, не касающееся вас. Вы не стояли С ружьем у распростертого под вашими ногами тела, как пришлось нам. Легко рассуждать и принимать решения, сидя в кресле. Нам выбирать не приходилось, и мы быстро сообразили, что дрлать! Вы когда-нибудь убивали людей, мистер Хейвз?

— Нет, — ответил Хейвз.

— Тогда заткнитесь про то, что вы бы сделали или не сделали! Мы приняли единственно правильное решение. Мы поймали, что это было убийство, разве вы не понимаете? — сказал Миллер.

— Я же говорил вам, что лучше признаться, — снова сказал Мэрфи. — Говорил вам! Вы оба настаивали на обратном! Трусы! Мне не следовало бы слушаться трусов! Напрасно я пошел у вас на поводу.

— Заткнитесь! — рявкнул Миллер. — Откуда нам было знать, Что за нами кто-то следит!

— Крамер, — подсказал ему Хейвз.

— Да, — ответил за него Рутер. — Крамер — сволочь.

— Когда вы получили от него послание со словами: «Я ридел вас!»?

— Сразу после возвращения домой.

—' И что дальше?

— Он потом позвонил по телефону. Мы встретились с ним Изоле в конце сентября. Он сказал, что считает всех нас виновными в убийстве Кеттеринга, он сказал, что видел, как мы стреляли, видел, как хоронили Кеттеринга и как утопили vro машину. А так как он считает нас равными в содеянном, то все мы одинаковы перед правосудием, и нам следует одинаково платить ему за молчание. Он потребовал от нас тридцать шесть тысяч долларов, по двенадцать тысяч с каждого.

— Вот почему он сыпал деньгами в конце сентября! Ну ладно, дальше, — сказал Хейвз.

— В октябре он пришел к нам с другими требованиями, — сказал Рутер. — Он потребовал дополнительно десять тысяч от каждого, всего тридцать тысяч. Он сказал, что это последнее го желание. Мы не могли собрать сразу такие деньги и уговорили его принять частично в два приема: один — в октябре, другой — в январе будущего года. Мы отдали ему двадцать одну тысячу долларов в октябре и заплатили оставшиеся девять в январе.

— Ага, — сказал Хейвз, — теперь мне ясно, что каждый положенный вклад на счёт был новым, разделенным на три. Теперь ясно! Ну, а апрельский вклад? Пятнадцать тысяч долларов!

— Мы ничего не слышали о нем в течение зимы. Мы начали уже думать, что он сдержал свое слово, — сказал Мэрфи. — Но |атем, в апреле, он снова позвонил и потребовал еще пятнадцать тысяч. Он, правда, поклялся, что это последнее вымогательство. Мы выплатили ему эти деньги.

— Это было все? — спросил Хейвз.

— Если бы, — ответил Миллер.*— Если бы последние деньги. Крамер был бы жив! Он позвонил в июне и снова приказал нам принести ему еще пятнадцать тысяч. Это было уже невыносимым, и мы решили прикончить его.

— Он нас разорял! — закричал Рутер. — Я только начал становиться на ноги. Я должен был отдавать ему каждый цент, заработанный трудом.

— Если убийство можно иногда рассматривать как справедливое, — заметил Миллер, — то убийство Крамера имеет оправдание!

Хейвз, казалось, пропустил его слова мимо ушей:

— Как это произошло?

— Когда принесут ваш завтрак? — вдруг поинтересовался Рутер.

— Скоро. Расскажите, как вы убили Крамера.

— Мы следили за ним целый месяц, — ответил Мэрфи. — Мы установили постоянный надзор за ним. Разработали план. Мы знали все: куда он ездит и по каким часам. Наверное, мы знали про него больше, чем он сам.

— Нам пришлось, — объяснил Рутер, — > нам пришлось убрать его.

— Дальше, — сказал Хейвз.

— 20 июня мы купили «Саваж-300».

— Почему такой калибр?

— Мы наивно полагали, что выстрел из такого ружья изуродует Крамера до неузнаваемости. Еще и потому, что такое ружье есть у меня, — сказал Мэрфи. — Мы подумали, если по лиция все же выйдет на нас, то она не сможет доказать, что стреляли из моего ружья.

— Кто стрелял? — спросил Хейвз.

Никто не ответил ему. Все молчали и смотрели на него.

— Хорошо, — согласился Хейвз. — Вы все одинаковы перел законом, все равны.

— Самый лучший стрелок из нас и сделал это, — сказал Рутер. — Пусть это будет так.

— Мэрфи был за рулем? — спросил Хейвз.

— Да, конечно, — сказал Мэрфи. — Я отлично зржу машину

— Что делал третий?

— Он был у заднего окна с другим ружьем. Нам все ж» не хотелось пускать его в ход, но мы умышленно сделали так, чтобы показалось, что стреляет один.

— Это вам почти удалось, — заметил Хейвз.

— Не «почти», а удалось, — поправил Рутер.

— Может быть, и нет, — возразил Хейвз. — Многие попада лись на таком деле. Еще одно убийство на вашей совести Оно не снимает с вас ответственности за наказание. Вас ждя: электрический стул. Это точно!

— Где ваш завтрак? — опять напомнил Миллер.

— Что вы сделали потом с ружьем? — не ответил на его опрос Хейвз. Прошло уже почти двадцать минут, как он «заказал завтрак». Хейвз, полагая, что Карелла не успеет вовремя, Стал разглядывать своих гостей повнимательнее.

— Мы разобрали ружье и спрятали по частям в разных Местах,*— сказал Рутер.

— Понимаю, — ответил Хейвз.

«Мэрфи самый слабый, — подумал Хейвз, — он не в счет. Он не может точно стрелять. Но у него два револьвера, и, кажется, только на моем револьвере надет глушитель».