Счастье играет в прятки: куда повернется скрипучий флюгер

Надо сказать, что в их дружбе получалось как раз наоборот — это Макс находил Ника, когда ему было нужно. Хотя была ли это дружба, тоже вопрос. Они не проводили вместе целые дни, как Марина со своей компанией, не учили вдвоем уроки, не ходили вместе в школу и обратно. Время от времени Макс возникал с деловым предложением, и они начинали его воплощать, а потом так же непроизвольно расставались до нового замысла.

Идеи взрослели вместе с их генератором, но цель не менялась: каждый раз Макс надеялся разбогатеть. Сначала вполне традиционным способом — выкопав клад. И шаги отсчитывались, и лопаты натыкались на что-то твердое, и сердце замирало, и даже сильно стертая монетка выкатывалась Нику под ноги. Три копейки 1967 года. А совсем рядом с Кудрино в это же время археологи раскапывали древнюю стоянку со множеством украшений и древней посуды, и музей дяди Алика пополнялся новыми экспонатами. Так что идея Макса была вполне здравой, просто копнули не там.

Потом удача стала больше улыбаться: Максим договорился с торговцами на базаре помогать им таскать арбузы, и мальчишки каждый вечер получали арбуз за труды. И елся он, заработанный, по-особенному.

Про пункт приема цветных металлов Макс тоже узнал первым, правда, за мотками медной проволоки должен был лезть Ник, как более ловкий. Причем это оказалась не свалка, а чье-то частное владение, чуть ли не какой-то фирмы, но Ник вовремя унес ноги, а Макс сказал: «Ну и ладно, еще что-нибудь присмотрим».

Присмотрел он бензоколонку, где можно было мыть машины всем желающим. Но бизнес пресекли другие пацаны, заявившие, что это их место.

— В некоторых семьях есть нечего. Мальчишки, может, на еду себе зарабатывают, — сказала мама, слушая возмущения Ника. — А вы на что?

Он, честно говоря, озадачился. Макс не мог прожить без мороженого, жвачки, без новых кассет, лазерного фонарика, хороших роликов и многого другого. И трещал без умолку, чего себе накупит, когда они приступали к очередному проекту. Нику же нравились привкус риска и холодок неизвестности, сопровождавшие их вылазки, больше, чем будущая прибыль.

А это можно было, в общем, и иначе ощутить. Дать себе задание доплыть дотуда, откуда берег кажется совсем неразличимым — и доплыть. Забраться на крышу девятиэтажки и, бросая кленовые крылышки, падать взглядом вслед за ними — а ласточки схватывают их на лету, принимая за насекомых. Не говоря уже о поездках с матерью, которые он очень любил, — Подмосковье, Золотое кольцо, Кавказ. Ничто не заменит ветер странствий, будь он солнечным и сухим, влетающим в окно автомобиля или автобуса, или морским, с брызгами из-под воздушной подушки «метеора».

Так что Ник не горевал в разлуках с Максом, но и от затеваемых им приключений не отказывался. Действовало то, что Макс искренне считал его крутым и на самом деле не все из придуманного мог проделать без него.

* * *

Сейчас Макс просто должен был появиться — Ник кожей ощущал его приближение, понимая, что тот сгорает от любопытства: куда же подевались тогда он и Марина и что же было дальше? И точно: едва Ник пришел домой пообедать (мама настояла, чтобы он обязательно поел, прежде чем пропасть в неизвестном направлении), раздался звонок, и Макс улыбался на пороге. Ник неожиданно почувствовал, что ничего ему не хочет рассказывать, и лихорадочно соображал, как бы отвертеться.

Ведь правда, невозможно объяснить, что Марину он нашел по флюгеру на крыше: золотой парусник указал на солнце, а вместе с солнцем появилась она. Значит, он не случайно забрел тогда на Зеленую улицу. Он всегда любил гулять в Родниках, но раньше ничего подобного не случалось! Для Ника это было как дважды два, но кто угодно, и Макс в том числе, сочли бы это за бред сивой кобылы. Ну, допустим, он все-таки об этом расскажет. Здравомыслящий приятель сразу спросит, почему же он не познакомился с девочкой, если она ему понравилась. И что отвечать? С одной стороны, все ясно: она живет на враждебной территории. Для Ника это не имеет значения, но для нее-то он прежде всего — чужак. Прийти, чтобы принести неприятности? Но он к тому же чувствовал, что надо просто подождать, пока флюгер опять не повернется в нужную сторону.

Но просто ждать Ник не мог, и на подоконнике Марины стали появляться белые цветы. У нее должны быть цветы, которых ни у кого нет, которые не купишь ни за какие деньги ни в каком магазине. Может, Ник опять по-своему наслаждался романтикой и риском. Может, хотел освежить избитый ритуал дарения букетов, раз уж нельзя совсем его избежать или заменить чем-нибудь новым — девочкам-то нравится. И об этом, что ли, рассказывать? О трехчасовых загородных прогулках и альпинизме на чужих заборах? Да Ник не то что Максу, никому на свете не признался бы. А если бы Марина каким-то чудом догадалась и начала спрашивать — отрекался бы и отпирался, как партизан на допросе.