Счастье цыганки

— Ну наконец-то! Теперь точно сможем уехать отсюда на фиг и с полгода где-то ни черта не делать!..

— Сможем, но только если экономить! — наставительно сказал Рука, закончив пересчет.

— Экономить? Что-то не хочется. Слушай, а ту картину с тремя бабами когда продадим?

— Позже. Пусть время пройдет — стремно сейчас.

* * *

Рубина заглянула в старый театр. На сцене Степка репетировал со всеми пятью детьми Розауры мал мала меньше. А в зале сидел Рыч и дожидался конца репетиции — свои обязанности телохранителя Васьки с его братишками и сестренками он выполнял честно. Рубина тихо подсела к нему, чтобы не мешать маленьким артистам. Разговорились шепотом.

— Не могу я, Рубина, нахлебником в таборе жить. Там же деньги все общие, а я ничего не зарабатываю!

— А в артисты податься не хочешь? У нас ведь все поют, танцуют…

— Ну что ты! Сама посуди — какой из меня артист? Куда там! Вот, посмотри, как эти мальцы репетируют — закачаешься! Аж самому в пляс захотелось! Но этого ведь, чтобы быть артистом, мало.

— Ну а вот, скажем, в автосервисе у Палыча — там тоже работы много.

— А он меня возьмет?

— Давай я с ним поговорю.

— Спасибо, Рубина. Вот свои долги перед Васькой отработаю, и с удовольствием на автосервис приду — авось на что и сгожусь.

— Ну в добрый час, Богдан, в добрый час!

* * *

Послушав, что думает Миро о любви, и проводив его, Баро зашел на конюшню к дочери. На душе, не переставая, скребли кошки.

— Что с тобой, пап? — сразу заметила неладное Кармелита. — Ты прямо сам на себя не похож.

— Значит, постарел.

— Ну уж прямо-таки! Да у тебя ж ни одного седого волоса, кроме бороды, нет!

— Тогда, значит, поглупел.

— Да что случилось-то? Можешь рассказать?

Но Баро только мрачно глядел прямо перед собой.

— Папа, ну расскажи — тебе легче станет.

И он ответил, не глядя на дочь:

— Мне кажется, Земфира полюбила другого…

Кармелита просто опешила:

— У Земфиры другой мужчина? Как ты можешь говорить такое, папа?!

— Я не сказал, что она мне изменила! — бросил он резко и тут же произнес тихо, с болью: — Но мне кажется, она полюбила другого. Что ж, она женщина молодая, красивая…

— Да ты только послушай себя! — перебила его дочка. — С чего ты это взял?

— Земфира больше не хочет жить со мной. Ушла. Объяснять тоже ничего не хочет. Как же еще это понимать? Да и к тому же выяснил я тут кое-что…

— Что выяснил?

— Пока не буду говорить. Ты же знаешь, я просто так болтать языком не привык.

— Ты уж прости меня, папа, но это все глупости. Земфира не такая!

— Да мне и самому в это не верится, — вздохнул Баро. — Но факты — упрямая вещь.

Кармелита внимательно посмотрела отцу в глаза, а потом положила голову ему на плечо.

— Папа, а может быть, это так и надо — без любви жить? — спросила печально. — Ну может, это судьба такая?

— Не говори ерунды дочка, а то что-то совсем уж тоскливо у тебя получается, — постарался он взять себя в руки. — Жизнь — она ведь по-разному складывается. Как ты думаешь, Миро и Соня — они подходят друг другу?

Баро сознательно так резко свернул на эту тему — он хотел застать Кармелиту врасплох и понять, что же на самом деле творится у нее в сердце.

— Не знаю… — отвечала девушка. — Во всяком случае, Миро заслужил свое счастье.

— Да, он хороший парень, — отозвался отец не совсем впопад.

— Хороший, очень хороший! — вторила дочь.

— А ведь он очень любил тебя, — осторожно продолжал Баро. — Может быть, и сейчас любит…

— Нет, Миро нужна такая девушка, которая не просто бы его любила, но и всю себя отдавала бы без остатка. Понимаешь? А я — вдова не вдова…

— Время, дочка, время все расставит по местам.

— Сомневаюсь. Вот посмотри на Миро: он же как огонь — всех вокруг себя энергией зажигает, какие-то планы строит на будущее! А что я могу ему дать?

…Два самых близких друг другу несчастных человека сидели на конюшне и молчали.

* * *

Миро собрался было в табор, но, проходя мимо старого театра, решил заглянуть. У входа висели две афиши: одна — о посмертной выставке художницы Светланы Форс, другая — о новом цыганском спектакле. Миро не ошибся: на сцене у Степки полным ходом шла репетиция со всем выводком покойной Розауры.

Конечно, репетиция тут же остановилась; все кинулись к Миро поздравлять с освобождением, обнимать, жать руку — и Степка, и дожидавшийся Ваську с остальными детьми Рыч. Ну а дети, так те вовсе повисли у Миро на руках и на шее с отчаянными визгами радости. В конце концов Степка объявил перерыв. Рыч повел детей покупать мороженое, а Миро со Степкой разговорились.

— Хорошо милиция сработала — быстро разобрались! — радовался Степан.

— Да не милиция это, а мой адвокат — Соня Орлова. Это она меня из тюрьмы вытащила.

— Ну молодец. Но главное, Миро, — ты снова с нами!

— Ладно, Степ. Расскажи лучше, как там в таборе? Что нового?

— Да все нормально, все слава Богу. А нового ничего. Все живы-здоровы. Вот еще Рыч бы жил где-то в другом месте — так и совсем было бы замечательно…

— Что ж ты так на него взъелся-то? Ну живет в таборе — и пускай себе живет.

— Как это «пускай живет»? Кто виноват, что тебя арестовали? Он! Это ж из-за него милиция в табор пришла!