Счастливый Кит. Повесть о Сергее Степняке-Кравчинском

«Дорогой и милый товарищ! Только сегодня удосужился ответить на ваше милое и длинное послание, которое все дышит свежестью и наивностью новичка... Что меня взаправду-таки огорчило в вашем письме, милый человек,— это та легкость, с которой русские теряют свою физиономию, переезжая в чужую страну, и усваивают самые скверные черты иностранцев, среди которых цх бросила случайность.— Это я замечал на русских, поселившихся в Париже, и теперь, извините за откровенность,— замечаю в сильнейшей степени и на вас.— Давно ли вы из России, а уже советуете чуть не крутиться колесом для забавы досужих янки и предлагаете превратить «Free Russia» в придворный орган Кеннана и г-жи Скот Сакстон, чтоб, извольте видеть, одному это лекциями больше денег помогло собирать, а другой — каким-то ее возвышенным честолюбиям производило приятное щекотание! Да для чего мы после этого на своего-то царя с бомбами поднимались? Не лучше ли бы поступить в придворные и так его облизать, чтоб он размяк и все сделал, во всяком случае, чтоб не был таким сердитым.

Право, ваши предложения к этой категории относятся. Я, конечно, понимаю, что нужно применяться к обстоятельствам,— но только в такой мере, в какой это не противоречит нашим личным понятиям о приличии и достоинстве. А курить продажные фимиамы Кеннану и Сакстон (всякие фимиамы, подносимые из-за «политики», из расчета — продажные) — делать из себя паяцев, чтобы американцев задобрить — нет, слуга покорный. Ну их ко всем чертям, успехи, приобретаемые такой ценой.

Подобное самоуничтожение не только постыдно, — вы, батюшка, меня извините, но и прямо бессмысленно, как политическая тактика. Имейте в виду следующее, очень важное, обстоятельство, которое нужно всегда помнить и никогда не забывать: все, что мы здесь делаем, вся наша агитация имеет значение лишь настолько, насколько она откликается, производит действие на умы и чувства людей в России. Если бы русские не обращали внимания на него — то всему американскому общественному мнению была бы цена ровно нуль

. Что, в самом деле, могут своими криками сделать американцы русскому царю? А важно, что эти крики волнуют самих русских, возбуждают их самих, усиливают энергию борьбы там, на месте.

Ну, и как вы думаете, очень будут русские одушевлены, узнавши, что вот, мол, Лазарев и Степняк в таком-то театре танцевали перед обширной аудиторией трепака, вертелись колесом, звенели бубенчиками, за что удостоились громких аплодисментов. Или что журнал, скажем, «Free Russia», который они уважали, сделавшись лизоблюднически подлипальным, получил большой успех?

Да я уверен, что русских коробит читать даже, как Кеннан наряжается в арестантские костюмы, поет и пляшет для публики. Но что они извинят американцу, того они не извинят нам.

В России мы строго относились к известным вещам. Мы храним их от прикосновения всего, что их профанировать может, как религиозные люди хранят алтари своих храмов. Забыв эти традиции здесь, мы возбудим только отвращение у русских и сделаем бесплодной, абсолютно бесплодной всю нашу работу здесь, которая станет просто источником приобретения денег для нас лично, да может быть — двух-трех ссыльных приятелей в России.

Вот, батюшка, чем грозит погоня за успехом на американский лад. Да что я говорю — на американский! Я так думал, пока жил в Англии и знал американцев по рассказам англичан, которые их недолюбливают. Есть, конечно, и такие, не спорю, но для лучших из них вовсе всего этого не нужно...

Ну, еще раз обнимаю и желаю всяких успехов. Не забывайте, что я вам сказал: это результат многолетних размышлений и работы.

Ваш Сергей».