Сделай меня точно. Как репродуктивные технологии меняют мир

В 2014 году умирает мать. На похороны приезжает парень, в которого Наталья была влюблена в юности и с которым рассталась. Отношения, приостановленные на двадцать лет, возобновляются. Он тоже переживал тяжелый развод. «Мы стали встречаться. Я сказала Варе, что у меня есть другой человек, и предложила хранить секрет, который пока нельзя никому рассказывать». Варе очень нравилось, что у них с мамой есть общий секрет. Оставаясь с няней, она хитро улыбалась и говорила: «Ты, наверное, к секрету едешь». Скоро Наталья их познакомила: «Посмотри, вот это секрет». Через несколько лет они начали жить вместе, год назад поженились.

«Мой новый муж Саша очень дружит с Варей, но он – не Варин второй папа. Их дистанция сегодня чуть больше, чем могла бы быть; возможно, она сократится со временем. Заводить с Сашей общего ребенка мы не планируем. Он тоже воцерковленный человек, как и я, и мы сразу это обговорили. Он жалеет, что общая жизнь не началась тогда, 25 лет назад, ведь могли бы быть общие дети, но есть то, что есть. В моем окружении есть пятидесятилетние мамочки, но я не хочу такой становиться; мое желание иметь ребенка было удовлетворено. Моя дочь с каждым годом все больше на меня похожа».

«Однажды я думала, может быть, мне нужно записать мою историю? Вдруг она кому-нибудь когда-нибудь пригодится? И тут вдруг вы предложили рассказать ее для книги». Наталья призывает всех читателей подумать об усыновлении, ведь есть так много прекрасных детей без родителей, и есть другой путь к материнству. «Пойми я это 15 лет назад, я не сделала бы ни одного ЭКО. Я получила все, чего хотела».

3. Жизнь без детей

Самая простая и одновременно самая сложная альтернатива репродуктивным пыткам – прекратить их без достижения результата. Глубоко вздохнуть и принять эту мысль: у вас никогда не будет детей и это не смертельно.

Чайлд-фри, сделавшим выбор, несмотря на прессинг окружающих, можно лишь завидовать: их жизнь, наполненная множеством разных смыслов, легче хотя бы на один килопункт.

Всем же, кто вырос с идеей родительства, динамитом заложенной в подсознании и личностном фундаменте, и ничего на нем не построил из-за жизненных нестыковок, лично мне советовать нечего. Я сама попала в силок пронатализма, я – пленница убеждений о себе как о потенциальном родителе. Мой мир – тюрьма, а я – арестант, послушно иду по ЭКО-этапам, выворачивая карманы. Но, может, кто-то читающий эту книгу окажется сильнее, увереннее и свободнее меня и не захочет превращать свою жизнь-игру в жизнь-насилие – и произнесет «стоп-слово» раньше.

Пока я надрываю свою операционку установкой зависающей биологической программы, бездетным хватает мощности на выполнение совсем других задач. С одной из таких знакомых мы обсуждали свидания в тиндере как способ развлечься; я сказала, что лучше схожу на сайт поиска сородителя, ведь мне не до песен с танцами. В ее взгляде мелькнуло сочувствие: моя целеустремленность вызывала уважение, но одновременно пугала. Ведь раньше я жила весело. В экзистенциальном споре зачуханного муравья с жизнелюбивой стрекозой из басни моралиста Крылова я всегда занимала порхающую сторону. И вдруг стала завхозом, уныло влачащим крошки в будущую норку.

Если отталкиваться от представления о материнстве как о непременном счастье (ведь именно под таким лейблом его веками успешно впаривает женщинам традиционная культура), приглядитесь к союзам знакомых, скрепленным детьми. С рождением новых людей интересы старых перестают учитываться. Младенец – Солнце, остальные спутниками вращаются на его орбите в неудобных позах. «Дотанцевать до конца любви» в этой ситуации просто, а разойтись по углам, будучи связанными одной целью, – сложно. Главное – не начать практиковать внутрисемейный бытовой садизм, обращаясь то Кабанихой из «Грозы» Островского, то госпожой Головлевой Салтыкова-Щедрина, то барыней Наташей Ростовой-Безуховой, чьи отношения с мужем квалифицировались бы сегодня как психологическое насилие. «Подвластность Пьера заключалась в том, что он не смел не только ухаживать, но не смел с улыбкой говорить с другой женщиной, не смел ездить в клубы на обеды так, для того чтобы провести время, не смел расходовать денег для прихоти, не смел уезжать на долгие сроки» [282].

У социологов и психологов есть множество градусников, шкал и прочих мер и весов, которыми они то и дело пытаются определить такую несоразмерную величину, как счастье. Кто-то утверждает, что в бездетных браках его удельный вес больше, так как в них меньше стресса и партнеры внимательнее друг к другу. Психолог-бихевиорист Пол Долан, исследователь феномена счастья, преподаватель Лондонской школы экономики и политических наук, в 2019 году сказал The Guardian, что незамужние бездетные женщины – «самая счастливая и самая здоровая часть населения» [283].