Седьмая свеча

– Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Но в этом случае я с полной уверенностью заявляю, что диагноз верен. Я бы рекомендовала вам сразу вызвать «неотложку», пусть отвезут в нашу больницу. Я позвоню в приемное отделение и дам соответствующие указания.

– Я вам очень благодарна, Маргарита Львовна! Считайте, что вы мне жизнь спасли! Еще раз прошу простить за тот неприятный инцидент у вас на приеме, – повинилась взбодрившаяся Ольга.

В голове у нее прояснилось, все стало на свои места. Несмотря на плохое самочувствие, ей захотелось петь и танцевать! И расцеловать «бегемотшу» Маргарэт Тэтчер. «А я чуть не сдалась – какая дура! Война еще не проиграна! Посмотрим, чья возьмет!»

– Ничего, ничего, милочка. Отравление тетраэтилсвинцом вызывает помрачнение сознания, вплоть до делирия[13], так что спишем это на ваше болезненное состояние. Я знаю, что вы лихо ездите на своем авто, но лучше добираться в больницу не на личном транспорте. Так спокойнее. Отравление может вызывать неожиданные эпилептические припадки. Что, Олечка, решили – звонить мне в больницу?

– Я приеду завтра ближе к обеду, часов в двенадцать. Мне надо будет сделать кое-что неотложное, чтобы потом спокойно лечиться.

– Рискуете, милочка, и заметьте – собственным здоровьем, которое ни за какие деньги не купишь. Вам, конечно, виднее.

– Спасибо, Маргарита Львовна. Я теперь ваша должница до конца жизни. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, милочка. Не шутите со здоровьем – оно шуток не понимает.

Ольга повесила трубку. Этот звонок в прямом смысле спас ей жизнь. Теперь снотворное отменяется. Зачем себя травить, если уже кто-то постарался? Видно, непрошеный гость не только безнаказанно гулял по квартире и украл книгу. Судя по всему, он уже длительное время имел сюда доступ, потихоньку отравлял продукты в холодильнике. Возможно, привычка постоянно держать в доме любимый напиток, пепси-колу, сыграла с ней злую шутку. А все эти сушеные жабы и мыши были для отвода глаз. Тот, кто это предпринял, знал, как ее направить по ложному пути.

Завтра она и в самом деле ляжет в больницу, но сначала ей надо кое-что предпринять. Ответный удар империи! Как жаль, что она не узнала об этом раньше, тогда не было бы и злополучной поездки в Ольшанку и необдуманных действий, за которые ей придется расплачиваться. Правда, теперь она знала, что ее мама умерла не своей смертью и кто ее убил. Возможно, прошлой ночью она убила Софью. Если нет, матушку эта участь не минует, рано или поздно!

Теперь самое главное – узнать, у кого книга, кто стоит за ее отравлением: Галя или авантюристка Вика? Какие мотивы движут этим человеком – месть или корысть? Ольга раздумывала над этим до самого утра, и даже немного не поспала.

Утром она позвонила в зону и переговорила с майором Бондарчуком. Он ее прекрасно помнил и пошел навстречу. Ольга узнала две важные новости: в зону несколько раз приезжала Галя, а дело Глеба было уже практически пересмотрено, так как появились неопровержимые доказательства того, что он невиновен, и вынесение оправдательного приговора – дело самого ближайшего времени, все зависит лишь от скорости движения бюрократической машины судопроизводства. Затем спецпочтой документы на освобождение Глеба попадут на зону, и он, скорее всего, сможет выйти на волю еще до Нового года. Эта новость Олю совсем не обрадовала.

В почтовом ящике она обнаружила письмо от Глеба, в котором он просил ее согласия на развод. «Где тонко, там и рвется», – подумала она, криво усмехаясь. Теперь и мотив Гали был понятен. Преодолевая болезненное состояние, она все же села за руль «БМВ» и в течение нескольких часов выполнила то, что наметила ночью. «Это на случай наихудшего варианта развития событий. Если со мной что произойдет – вдруг Софья умерла и на меня повесят убийство! Моя кара их обязательно настигнет!»

Было двенадцать часов дня, и Ольга уже собрала необходимые в больнице вещи. Самочувствие ее ухудшилось. Больше всего ее донимало ощущение чего-то постороннего во рту, она воображала, что это белый воротничок от школьной формы, и не понимала, как он оказался во рту. Она ощупывала языком ротовую полость, и из-за множества бесполезных попыток остро желала материализации этой вещи, чтобы появилась возможность ее выплюнуть, а так как этого не происходило, она то и дело понапрасну сплевывала уже только иллюзию слюны – во рту и в горле совершенно пересохло.

У нее кружилась голова, ее мучила непрекращающаяся тошнота, появилась резь в глазах. Когда она двигалась, у нее дрожали мелкой противной дрожью мышцы ног, спины.

Зазвонил телефон, и у нее почему-то все оборвалось внутри. «Я никого не жду, никто не должен мне звонить!» – уговаривала она себя, но рука предательски подняла трубку.

– Костюк Ольга Викторовна? – поинтересовались казенным тоном, не оставляющим сомнений, кто на другом конце линии.

– Да, это я, – безжизненным голосом произнесла она.

– Ольга Викторовна, у вас вроде имеется дом в селе Ольшанка?

– Это дом моей матери… Она умерла, и теперь я являюсь владелицей.

– А вы часто ездите в это село?

– Не очень.