Седьмая свеча

– Нечистый попутал меня! Не помогали мне от хвори ни лекарства, ни молитвы, денно и нощно произносимые, гнила заживо, а жить хотелось. Очень хотелось. Когда баба Харита – она пыталась меня спасти от порчи, да сама Богу душу отдала – помирала, – и Софья перекрестилась, – то сказала, что, пока ведьма или ведьмак, которые на меня порчу наслали, не помрет, не выдужать мне, не быть жильцом на белом свете!

– При чем тут моя мать?

– Знала, что она наслала на меня порчу!

– Откуда?

– А больше некому и незачем. Прогневалась она на меня и наслала порчу, упокой Господи ее душу.

– А что сейчас здесь делаешь? Зачем замок сорвала?

– Епитимью за совершенный грех добровольно на себя наложила – по ночам отмаливаю грехи. Но замка не ломала. Увидела, что дверь открыта, вот и решила здесь молиться, – глотая слезы, объяснила Софья, но утаила, что так делать ей приказала Галя.

– А меня зачем хотела отравить? – спросила Ольга.

– Вот тебе крест, не хотела!

– А передачи отравленные зачем присылала?

– Да не отравленные они! – истерично взвизгнула она. – Галя наказала передать. Но там все овощи свои были, такие ловкие, только с погреба. Никакого яда!

– А когда к Глебу ездила, то о чем с ним договаривалась? Как меня извести? К бабе Анисье в Сосновку ездила, заказала наслать на меня порчу по чьему наущению? Только не ври, а то хуже будет!

– Не ездила я никуда! Вот тебе крест! Тебе каждый скажет, что я больше года никуда не выезжала. А бабу Анисью не знаю и никогда у нее не была!

«Галка все-таки обвела меня вокруг пальца! – подумала Ольга. – Что делать с этой дурой? Маму мою убила – этого не прощают… Должно быть, вода в пруду сейчас холодная…»

– С помощью кого ты довела мою маму до могилы? Ведь я не верю, что сама смогла.

Софья стала громко рыдать, не в силах больше ничего сказать, лишь ползала на коленях по полу.

– Мы сейчас с тобой немного прогуляемся. По дороге ты успокоишься и все мне подробно расскажешь. Только не глупи. В случае чего пристрелю как бешеную собаку, и мне ничего не будет! – Ольга пригрозила ей револьвером, включила фонарик и пошла к выходу. – Свечки погаси, как бы пожара не было!

Только Ольга вышла на крыльцо, как на нее кто-то навалился, обдавая сивушным запахом и матюгами. От неожиданности она вздрогнула и нажала на курок. Пистолет дернулся в ее руках и плюнул огнем прямо в лицо нападавшему. Выстрел резиновой пулей, произведенный впритык, своротил тому челюсть и вызвал болевой шок.

У Ольги и без того слезящиеся глаза от пороховых газов, а может, и от потрясения, словно туманом застлало, и она не смогла узнать окровавленного мужчину, сползшего на землю. Она почувствовала сильный толчок в спину и слетела с крыльца. Это обезумевшая от страха Софья выскочила во двор. Стоя на коленях, Ольга, уже сама ничего не соображая, закричала Софье:

– Стой, тварь! Стой!

Но Софья уже открывала калитку, собираясь раствориться в темноте. Ольга, не целясь, вновь нажала на курок. Второй выстрел показался ей громче первого. У Софьи подкосились ноги, и она упала ничком. Ольга поднялась и подошла к ней. При свете фонаря увидела, что резиновая пуля попала Софье в голову, и возле нее уже стала расползаться лужа крови. Попадья не подавала признаков жизни. Вдалеке послышался звук сирены милицейской машины. Сколько Ольга себя помнила, ни разу не видела, чтобы в Ольшанку милиция приезжала вот так, с сиреной.

«Может, они в другое место едут? Прочь отсюда, пока любопытствующие соседи, проснувшись от звуков выстрелов, не прильнули к окошкам, пытаясь что-то разглядеть в темноте!»

Сбросив с себя оцепенение, она выскочила на улицу и побежала туда, где оставила в машине Ивана Степановича. Тот был на месте, нервно топтался возле автомобиля, не зная, что делать, – бежать на выстрелы или ждать дальнейшего развития событий.

Ольга на ходу крикнула:

– Заводи машину! Быстрей поехали!

Дважды ей просить не пришлось, Иван Степанович вмиг оказался за рулем.

– Кто стрелял? – спросил он.

– Потом объясню. Давай, быстрее трогай. Поедем другой дорогой, в объезд.

Машина тронулась с места. Следуя ее указаниям, Иван Степанович поехал в противоположном от Киева направлении, но вскоре проселочными дорогами они выехали на Полтавскую трассу и развернулись.

Ольга изложила ему свою версию происшедшего. Якобы когда она в доме зажгла свечи, чтобы было не так темно, вдруг ей показалось, что кто-то заглядывает в окно со стороны огорода. Она испугалась, но все же осторожно вышла во двор, чтобы застигнуть врасплох шутника. Обойдя дом, она никого не обнаружила на огороде, и в это время во дворе раздались выстрелы. Прибежав туда, она увидела два лежащих окровавленных тела и бросилась бежать к Ивану Степановичу.