Седьмая свеча

Однажды в его руки попала книжка, изданная в начале ХХ столетия под претенциозным названием «Женская душа». Как Глеб смеялся, когда ее читал! И решил, когда возникнет «окно» в написании монографий для докторской диссертации, он напишет книгу с таким же названием, где раскроет все тайны логики женщин и мотивов их поступков. Как-то раз Глеб разоткровенничался и поведал Степану о своих прежних любовных победах и «тихих» расставаниях, а тот вполне серьезно ему возразил:

– Никого из них ты по-настоящему не любил. – Немного подумав, Степан добавил: – Как и они тебя, красаве́ц!

– А Ольга?! Я очень люблю ее, и она меня!

– Узнать об истинности своих и чужих чувств можно лишь при расставании.

– Тогда я уверен в своих и Олиных чувствах! – торжествующе произнес Глеб. – Ты забыл, что недавно я несколько месяцев провел в командировке в Штатах. Скучал по Оле и прилетел к ней на крыльях любви, хотя командировку можно было продлить.

– Это – другое! – не сдавался Степан.

В жизнь Глеба Оля влетела случайно, яркой кометой, затмив собой все, что казалось для него суперважным. И Глеб без сомнений, колебаний, после непродолжительного знакомства сделал ей предложение стать его женой. Они были счастливы, все шло прекрасно, пока они не отправились на эти злосчастные похороны, после которых произошла авария, к счастью, не имевшая трагических последствий.

Глеб, волнуясь, перешагнул порог палаты. Он не знал, как жена встретит его, виновника аварии. Оля, с распущенными волосами, похудевшая и бледная, лежала на кровати за прозрачной перегородкой под капельницей. В палате Глеб заметил несколько приборов непонятного назначения, громоздившихся по углам. Олечка добродушно наблюдала за ним и была совсем не такой, как в селе. Сестричка с глазами-фиалками ледяным тоном, совсем не сочетавшимся с ее роскошным горячим телом, которое успел ощутить Глеб при случайном столкновении, произнесла:

– Десять минут на свидание. Больную ничем не волновать. Я буду в соседней палате. – И медсестра вышла.

– Ну, привет, что ли, мой убийца! – весело произнесла Оля.

– Ты извини… не знаю, что тогда на меня нашло… – смущенно пробормотал Глеб.

– Знаю, знаю, ты всегда водишь осторожно, потому что машина тебе дороже, чем жена, – иронизировала Оля, мягко улыбаясь.

– Нет, нет! Ты гораздо дороже, – поспешил заверить ее Глеб. – Не знаю, что со мной было бы, если бы тогда… – Он не закончил фразу, потому что не мог выговорить эти страшные слова, да и глаза стало предательски пощипывать.

– Я дороже? – недоуменно повела плечиками Ольга и вскинула правую бровь. – Однако ты тратил на меня меньше, чем на свою машину. Кстати, ее «лечение» обойдется дорого?

– Она уже ремонтируется, окончательный приговор будет вынесен после покраски. Пока я дал деньги на рихтовку и на замену кое-каких деталей. В случае чего Степан пообещал выручить деньгами.

– Степа – палочка-выручалочка, он, как всегда, на высоте, – задумчиво произнесла Ольга. – Кстати, здесь не сразу разобрались, кто из вас двоих мой муж. Пока я не расставила точки над «і», почему-то все склонялись к тому, что это Степан. – Глебу было неприятно это слушать, хотя он понимал, что Оля шутит. Заметив его состояние, она вновь рассмеялась. – Ладно, ладно, ты мой единственный и неповторимый. Можешь присесть на краешек кровати. Ложиться не обязательно, места здесь для двоих маловато.

– Спасибо, – сказал Глеб, усаживаясь, и, провалившись в пружинную пропасть, невольно откинулся на спину. Он не думал, что тут окажется такая допотопная кровать.

– Ой! – вскрикнула Ольга и через одеяло стала ощупывать ноги, которые прижал Глеб. Тот сразу вскочил. – Ты такой неуклюжий! – с некоторым недовольством заметила Ольга. – Да садись уже, только аккуратно.

Глеб присел на самый краешек кровати.

– Что говорят врачи?

– Говорят, что я очень везучая и живучая. Быстро восстанавливаюсь. Прогнозируют мое окончательное выздоровление к концу следующей недели.

– Что-то слишком быстро! – засомневался Глеб.

– Нормально, потом еще недельку дома посижу – и можно на работу, если ты меня снова не доконаешь своей машиной.

– Чтобы я еще… Буду тебя возить как хрустальную…

– Хрустальную… – Наморщила лобик. – Хрусталь – вечный холод – смерть. Не пойдет. Лучше как картину или икону. Все-таки лучше как картину. Я не старая. Как картину, выдержанную в мягких, пастельных тонах. Они живые и теплые.

– Как очень ценную картину, – уточнил Глеб, и был удостоен царственного кивка.

– Хорошо, хорошо. Ты, как и все мужчины, мягко стелешь, а пока женушка в больнице, сам, небось, шалишь на стороне? – Оля пытливо посмотрела ему в глаза.

– Да не дай Бог! – испугался Глеб. – Даже в голову ни разу не приходило. – Он вспомнил ягодицы сестрички. – И по телевизору ничего такого не смотрю, сразу переключаю на другую программу. Ты, конечно, мне не поверишь, но я… Оля, я никак не могу себе простить эту аварию! Если можно было бы все повернуть назад!