Седьмая тень

Выбраться я в этот городок смог лишь на майские праздники. Стал собирать вещи для прогулок по лесу, и вдруг из кармана походной куртки выпало что-то. Я подобрал, смотрю кожаный мешочек на веревочке, открыл его, а там образок Святой Богородицы. Я чуть чувств не лишился. Вспомнил я того человека в лесу, слова его, женщину-знахарку и понял, что все это мне не приснилось.

Чем больше я об этом думал, тем сильнее меня завораживало это место, тем сильнее мне хотелось побывать там еще раз, и убедиться в своей правоте. Я не знал с кем поделиться своими соображениями. Меня могли поднять на смех, или того хуже счесть сумасшедшим, но мне было просто необходимо это сделать. И я решил рассказать все еще раз Аркадию.

Он меня выслушал очень внимательно и рассказал мне легенду, которую ему бабушка в детстве рассказывала. Подробности он сам не помнил, но суть заключалась в том, что живет в лесу некая Берегиня, что следит она за тем, чтобы не нарушался природный баланс, является она лишь избранным и соединяет миры прошлого с настоящим и будущим. Но лично он в это не верит, и скорее всего, по его мнению, я случайно вышел к знахарке Лукерье, и возможно к ней в этот момент приходил какой-нибудь раненный, а в боку у него была не стрела, а ветка, мало ли, упал человек в лесу, на сук напоролся.

Я тоже изо всех сил старался убедить себя, что на самом деле все так и было, но были три неувязочки:

– Первая, – стал перечислять Северский, загибая первый палец, – образок, который оказался у меня, я просил знакомого, работавшего в то время экспертом в уголовном розыске, определить его подлинность. Экспертиза подтвердила, что сам образок написан не позднее тринадцатого века, и шнурок, на котором он был подвешен не позднее пятнадцатого. И что на шнурке остались микроскопические частицы кожи, биохимический состав которой говорит о том, что принадлежали они человеку, жившему в стародавние времена.

– Вторая, – загнул он второй палец, – время

, если мои товарищи ходили всего часа три, к озеру и обратно, то, как я успел, сходить к знахарке, которая живет совершенно в другом месте, причем значительно дальше черного озера, сделать операцию и вернуться обратно, раньше их?

– И третья, – загнул он третий палец, – знахарка. Я уговорил Аркашу съездить в лес к этой Лукерье. Это была совершенно другая женщина, и по внешним и по возрастным показателям. И дом был совершенно другой и убранство дома, и лес тоже. И меня она видела впервые, и никаким воинам никогда стрелы из боков доставать не помогала.

– Воля ваша, молодой человек, – обратился Иван Николаевич к Антонову, – верить вам мне, или нет, но видит Бог, мне всю последующую жизнь не дают покоя эти события.

– Я вам верю, – искренне признался Роман, – сам через это прошел, только на этот раз время шло наоборот. И поспешил спросить Северского, – а что с Лилей?

Иван Николаевич взглянул на часы, их стрелки изображали подлую ухмылку, было без пятнадцати три ночи.

– Ох, как мы с вами засиделись, я даже не заметил, что столько времени прошло, вам пора отдыхать, да и мне тоже, – скорее уходя от ответа, чем от усталости заявил он. – В другой раз я расскажу вам продолжение этой истории, а теперь спать, спать и не спорте со мной.

Северский буквально выпихнул его из своего дома, благо, что дом Ольги Петровны, был на соседней улице. Антонов вдохнул полной грудью ароматный воздух лета. И медленно побрел вдоль спящих домов. Шел тихо, старясь не нарушить ночную тишину, не разбудить «домашних звонков», так Ольга Петровна называла маленьких беспородных собачонок, имевшихся в каждом дворе. Чтобы не подняли лай на всю округу и не разбудили хозяев. Шел, а сам все думал, почему Северский сначала обрадовался тому, что сможет поделиться наболевшим с ним, а потом вдруг резко выставил его за дверь, не рассказав ему самое интересное, и как он чувствовал главное.

За поворотом виднелась речка с плакучей ивой на берегу. На секунду Роману показалось, что за ним кто-то наблюдает из ветвей этого дерева. Но он осадил себя тем, что в три часа ночи, сидеть на дереве и уж тем более ждать, когда ему заблагорассудиться прийти домой, может только больное воображение.

Чтобы не разбудить Ольгу Петровну и Максима Самохина, который уже, наверное, видел седьмой сон, Антонов решил пробраться через окно. Оно как всегда было открыто, он отодвинул горшок фиалок на край подоконника и тихонько влез в комнату. Уже раздевшись, обнаружил, что его место занято. Во весь свой рост, вольготно распластавшись на его кровати, спал рыжий кот. Он недовольно приподнял голову, взглянул на Антонова злым прищуренным взглядом, и не двинулся с места.

– Вот котяра, – шепотом проговорил себе под нос Роман, – достал меня уже. И что ты не спишь на Самохине? Посмотри какие формы, атлетическая фигура, спит-храпит, он даже не почувствует, что ты ляжешь рядом с ним и будешь петь ему свои тракторные мотивы. Ну, иди к Самохину, по-хорошему прошу», – уговаривал кота Роман.