Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

17 апреля 1984 года в газете «Известия» появилась статья «Встреча на проселке», написанная Цейтлиным Н. Е., где бывший сержант, а после войны доцент педагогического института, разыскивает нас, детей немецкого детского дома. Мне сообщил об этом брат из Ессентуков. В письме он написал: «Могу представить себе, каково будет тебе читать заметку сержанта, если я плакал. То, что я узнал, делает тебя для меня как-то по-особому дорогой. Какими словами, поступками выразить благодарность этим солдатам, папиным сверстникам и однополчанам по Великой войне за спасенную сестру!» Дочь Татьяна упрекнула меня: «Почему мы должны узнавать о твоей судьбе из газет, а не от тебя, почему ты нам ничего не рассказывала?!» Замечания справедливые.

Я позвонила в редакцию газеты «Известия» и сказала, что я Люда Руденкова, которую ищет сержант. Ко мне приехала корреспондент Э. Максимова и 9 мая 1984 года в День Победы вышла статья «Девочка с того проселка». Тогда же 9 мая я встретилась в Москве с однополчанами. Встреча была теплой. Там был Н. Е. Цейтлин, начштаба Синев, телефонистка Чарушина-Тупик Лидия и другие. На следующий год мне устроили встречу с бывшими Ретцовскими детьми: Риммой Изотовой, Эриком Шустером, а Кира Калманович не смог приехать. Эрика Шустера усыновил генерал, и он носил фамилию Ромейко. До 1989 года я ежегодно ездила на встречу с однополчанами, пока у меня не появилась другая семья, семья — узники фашизма.

С Кирой Калмановичем мы встретились спустя 56 лет в Минске на Международной конференции бывших малолетних узников фашистских концлагерей.

Оказывается, после моего отъезда с дивизией Киру забрали поляки и он стал сыном полка Польской Армии. Когда окончилась война, он разыскал своего отца и отец его увез в Минск, где он проживает до сих пор.

С Кирой мы созвонились, и он пришел на встречу в гостиницу, где у нас проводилась конференция. Я страшно волновалась, узнаю ли его и, когда мы вышли в фойе гостиницы, я инстинктивно направилась к нему, а он ко мне, хотя кроме нас в фойе было много народу. Встреча состоялась. Он забрал мои вещи и мы поехали к нему домой. Кира познакомил меня со своей женой Аллой. Стол был накрыт, и все говорило о том, что они меня ждали. Потом приехал их внук и повез нас на машине познакомить меня с городом.

Минск я помню по войне. В августе 1941 года мы с мамой и Стасиком по пути в Гомель были в Минске. Ночевали в заброшенных домах. Минск был страшно разрушен. Сплошные развалины. Везде хозяйничали немцы. Потом после войны помню Минск по олимпиадам, и теперь перед взором открывался красивый ухоженный европейский город. Народ приветливый, в магазинах все прилавки заполнены продуктами и промтоварами, никаких нищих, бомжей, такое представление, как будто мы побывали за границей, а ведь это город бывшего нашего Советского Союза. Нам есть чему у белорусов поучиться.

Воспоминания заставляли вернуться к нашему тяжелому прошлому: почти трем с половиной годам пребывания в неволе, к страшной немке, у которой не было руки чуть выше кисти и которая постоянно кого-нибудь била по голове этой культей.

Вечером они меня провожали на поезд. Поезд отошел, а они еще долго стояли, глядя ему вслед. Я простилась со своим прошлым. Встретимся ли когда-нибудь? Время покажет.

22 июня 1988 года со всего бывшего Советского Союза по приглашению Советского детского фонда им. В. И. Ленина, председателем которого является А. А. Лиханов, приехало 800 бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Я была делегатом этого съезда. Из вступительного слова А. А. Лиханова на первой встрече бывших малолетних узников фашистских концлагерей 22 июня 1988 года:

«Я знаю, никакой моей вины,В том, что другие не пришли с войны..В том, что они, кто старше, кто моложе,

Остались там, и не о том же речь,Что я их мог, но не сумел сберечь...Речь не о том, но все же, все же, все же...