Сегодня никто не умрет

Вечера стали по-настоящему холодные, пробирающие до костей. Середина осени – самое мрачное время для Зоны. Дома и деревья выглядят как нарисованные углем – черные линии, смазанные очертания по краям.

– Сейчас стрельнут – и пиши пропало, – продолжил Хрип. – Надо обойти по туннелю – и все дела. А так – глупо.

– Глупо? Это мне говорит сталкер, который в ночь ломится в Зону?

Я двигался рядом с ним, плечо в плечо. Баранов топал впереди, правильно направляя ствол. Хриплый, кроме двух пистолетов, взял с собой обрез. На сталкере был плащ бежевого цвета, рюкзак, бронежилет, надетый на серый гольф. Этакий модный парень на деревне. Ренат закатал рукава свитера и теперь походил на бармена за стойкой, показывая свои мощные предплечья. Я же поправил свою спортивную шапочку, чуть больше надвинул ее на лоб, зато оставил открытыми локаторы – любой звук в Зоне важен.

– Не нравится, так сейчас вернемся. Чай еще остыть не успел, – усмехнулся Хриплый.

– Нет, реально, ты же и через южный блокпост ломился под вечер, и сейчас топаешь. Хотя тебе ж не по нраву двух молодых сталкеров тащить, да?

– Ты проницательный. Наверное, кличку Костыль самым умным дают, – огрызнулся тот.

Совокупность факторов. Вот что заставило опытного сталкера вести нас в Зону. Питон даже пальцы загибал, считая:

– Он от Трофимыча – это раз. Он тебя не пристрелил – это два. Он тебе пистоль твой любимый вернул…

– Да хватит, – пытался перебить его Хрип.

– Да и ты сам кумекал, стоит тебе идти сегодня или завтра рано утром. Вот и ответ от Зоны. Это четыре, – продолжал Питон.

Хриплый, на вид чуть старше капитана, лет тридцати пяти, пользовался авторитетом. Я судил по манере общения с Питоном. Тот убеждал сталкера нам помочь. Я понимал его мотивы, он был старый аксакал, придерживался правил, которые помогали выжить сталкерам в бурном прошлом: делиться аптечкой с ранеными, отдавать долги не хабаром, а и делами. Этакий смотрящий.

Красота. Разрушенный мост, огрызок цивилизации. Свежий воздух, без шлаков и городских отходов. На небе голубые цвета разбавились серыми разводами. Я вспомнил о Болоте. «Надеюсь, сейчас мы туда не попремся».

– Хрип, ты уверен, что успеем до темноты?

– Для вас, увальни, я дядя Хрип. Ясно?

– В морду? – спросил Бар, не оборачиваясь.

– По печени? – уточнил я.

– Тяжело с вами. Шуток не понимаете, – усмехнулся Хрип. – Хорошо, что не надолго судьба свела нас вместе. Успеем. Сейчас нырнем в сторону Топи, там по краю…

– На Топи не пойдем, – уверенно отчеканил я.

Я думал, что проход на НИИ «Метпром» прямой: вылезли к северному блокпосту, встали на дорогу и чухнули. В кармане у меня был приказ, чтобы вояки не списали в утиль, а приняли на третий этап обучения.

– Да? А ты как предлагаешь? – ехидно поинтересовался сталкер.

Не хотелось признаваться в своей безграмотности. Знал бы я точно, так за ним и не приходил бы в деревню. А так сработала логика. Два сталкера помогли нести раненого, упомянули Хрипа, потом я нашел его пистолет – и сработало ассоциативное мышление: он может провести. Хорошо, что я не стал ждать утра. Дернул бы сталкерок по любимым сумеркам, этак часиков в шесть, и разминулись бы мы с ним. Все же правильно говорят: нельзя откладывать на завтра важные дела. Выручил Баранов.

– А чего, сразу мы не попадем?

– Сразу на тот свет попадают, – огрызнулся Хрип. – Не нравятся Топи, тогда через Отходник. Нахватаетесь радиации, не жалуйтесь. И денег приготовьте пачку.

– Зачем? – уточнил я.

– Военным башлять, – огрызнулся Хрип.

– Зачем? – повторил я.

Он замедлил шаг, открыл рот, собираясь высказать что-то матерное… И закрыл пасть.

– Да, чего это я? В жизни не подумал бы, что буду с военными топать.

Я усмехнулся, ускорился. Обогнал Рената. К блокпосту я выдвинулся первый, спрятав оружие и показывая благие намеренья. Встретил нас Патлатый. Он долго всматривался, пытаясь осознать несоответствие: вроде и мы, служивые, а одеты как бомжи-сталкеры.

Он дал сигнал, и мы протопали под мостом. Я приложил палец к губам, не давая сказать ему ни слова. Поравнялся, прошипел:

– Патлатый, пароль на северном?

– Костыль? – недоверчиво спросил Патлатый.

– Пароль. На северном. Блоке.

– Ну, брат, ты ж знаешь, мы… нам говорить нельзя. – Он заискивающе смотрел на меня, словно котенок.

Я чуть нагнулся и прошипел:

– Слушай меня внимательно, товарищ солдат. Брат у тебя дома сидит, а тут старший по званию задал конкретный вопрос. Не заставляй меня нервничать.

Я поднял кулак на уровень его лица.

– Танк три, – обиженно просипел он. Я ободряюще похлопал его по пластине бронежилета на животе и бросился догонять свою группу. В спину нам звучал молчаливый укор. «Нет, ребята, у меня есть цель, и я ее достигну. Даже больше – я выполняю приказ. И все, точка. Что может для военного быть священнее, чем команда «фас»?»

Догнал. Мы встали треугольником и двинули по асфальтированной дороге. «Калаш», «гюрза» и обрез. Что же, видимо, поиздержался наш проводник. Оружие у него – не фонтан. Хрип, словно чувствуя, что я анализирую его, поднял ворот плаща и стал похож на модного горожанина, забредшего в осенний парк.