Сегун. Книга 2

– Вы проиграете, Андзин-сан. Мой долг предупредить вас, что не стоит даже пытаться, – предостерегла она.

Блэкторн заметил, что взгляд Бунтаро метнулся от Марико к нему и обратно.

– Спасибо, Марико-сан. Скажите вашему супругу, что я хотел бы посмотреть, как он стреляет.

– Он спрашивает, умеете ли вы обращаться с луком?

– Да, но не как заправский лучник. Луки у нас довольно давно вышли из употребления. Кроме арбалетов. А в морском бою мы применяем только пушки, мушкеты или абордажные сабли. Иногда используем зажигательные стрелы, но только если вражеский парусник подошел совсем близко.

– Он спрашивает, как вы ими пользуетесь, как изготовляете зажигательные стрелы. Они отличаются от наших? От тех, которые применили против галеры в Осаке?

Блэкторн пустился в объяснения, начались обычные утомительные расспросы и уточнения. Он уже привык, что японцы невероятно дотошны, когда речь заходит о войне, но эти объяснения через переводчика его порядком раздражали. При всем недюжинном знании языков Марико редко удавалось точно донести смысл сказанного. Длинный ответ всегда сокращался, кое-что слегка искажалось, и возникало непонимание. Приходилось повторять все сызнова.

Но без Марико, чувствовал Блэкторн, он никогда бы не стал столь ценным для японцев человеком. «Только благодаря своим познаниям ты все еще здесь, а не в яме, – напомнил он себе. – Но ничего, тебе еще многое надо рассказать им, и выиграть сражение, настоящее сражение, и победить. До тех пор ты в безопасности. И ты вернешь свой корабль. И возвратишься домой. Целым и невредимым».

Он взглянул на мечи Бунтаро и его телохранителя, потрогал свои, почувствовал масляную теплоту пистолета и понял, что никогда не обретет безопасности в этой стране. Ни он, ни кто-нибудь другой не может здесь чувствовать себя в безопасности, даже Торанага.

– Андзин-сан, Бунтаро-сан спрашивает, сможете ли вы завтра показать людям, которых он пришлет, как делаются эти стрелы.

– Где мы возьмем смолу?

– Не знаю.

Марико допросила его с пристрастием, выясняя, где обычно встречается смола, на что она похожа, как пахнет и чем ее можно заменить. Потом долго толковала с Бунтаро. Фудзико хранила молчание, цепко следя за происходящим, не пропуская ни движения, ни звука. Служанки, послушные взмахам ее веера, постоянно меняли пустые бутылочки саке на полные.

– Мой муж говорит, что обсудит это с господином Торанагой. Может быть, где-нибудь в Канто и есть смола. Прежде мы никогда не слышали о ней. Если же смолы не найдется, то у нас есть густой китовый жир, который может заменить ее. Он спрашивает, пользуетесь ли вы пороховыми зажигательными ракетами, как китайцы?

– Да. Но это слишком дорогое оружие, если речь не идет об осаде. Турки применяли его против рыцарей Мальтийского ордена, иоаннитов. Ракеты используют обычно для того, чтобы вызвать пожар и посеять панику.

– Он просит рассказать подробней об этой битве.

– Это произошло сорок лет тому назад на самом обширном… – Блэкторн запнулся – его мозг лихорадочно заработал.

Это была крупнейшая осада, которую знала Европа. Шестьдесят тысяч мусульман, турок, отборных воинов Османской империи, выступили против шести сотен христианских рыцарей, поддерживаемых несколькими тысячами союзников-островитян, в заливе у крепости Святого Эльма на небольшом средиземноморском островке Мальта. Рыцари успешно противостояли шестимесячной осаде и – невероятное дело! – вынудили врага с позором отойти. Эта победа спасла все Средиземноморское побережье и христианство от орд неверных.

Блэкторн внезапно понял: та битва дает ему ключ к Осакскому замку, к тому, как осаждать его, как идти на приступ, как прорваться через ворота и захватить твердыню.

– Вы продолжаете, сеньор?

– Это случилось сорок лет назад на самом обширном внутреннем море у нас в Европе, Марико-сан, на Средиземном море. Обычная осада, ничем не примечательнее многих других, не о чем говорить, – соврал он. Это его знание не имело цены. Не стоило отдавать его вот так – запросто, задаром. Время еще не пришло. Марико много раз объясняла, что Осакский замок стоит между Торанагой и победой. Блэкторн был уверен, что, подсказав даймё, как овладеть Осакой, получит обратный пропуск в Европу и богатства, о каких только может мечтать смертный.

Он заметил, что Марико обеспокоена.

– В чем дело, сеньора?

– Ничего, сеньор. – Она начала переводить сказанное, но, по ощущению Блэкторна, явно догадалась, что чужеземец что-то скрывает. Тут его отвлек запах тушеного мяса.

– Фудзико-сан?

– Хай, Андзин-сан?

– Сёкудзи ва мада ка? Кяку ва… садзо куфуку дэ ору, нэ? (Когда ужин? Гости проголодались, не так ли?)

– А, гомэн насай, хи га курэтэ кара ни итасимас.

Блэкторн увидел, как Фудзико указывает на солнце, и понял, что она сказала: «После заката». Он кивнул и хмыкнул, что японцы сочли за вежливое: «Спасибо, я понял».

Марико снова повернулась к Блэкторну:

– Моему мужу хотелось бы услышать о битвах, в которых вы участвовали.