Сегун. Книга 2

– Да, госпожа, – произнес повар с показным достоинством, хотя внутри у него все бушевало. Фудзико-но Андзин была не из тех, с кем можно своевольничать. – Пожалуйста, извините меня, но я нанимался в повара. И горд тем, что я повар. Я никогда не подряжался в мясники. Разделывать мясо – занятие для эта. Конечно, у нас здесь нет и не может быть эта, но тот, другой повар не буддист, как я, мой отец, его отец и отец его отца, госпожа, и они никогда, никогда… Извините, но этот новый повар будет…

– Ты станешь готовить здесь, как и прежде. Я нахожу твою стряпню превосходной, достойной поваров из Эдо. Я даже послала один твой рецепт госпоже Кирицубо в Осаку.

– О? Благодарю вас. Вы оказали мне большую честь. А какой рецепт, госпожа?

– Мелкие свежие угри и медузы с резаными устрицами, приправленные капелькой сои, которых ты так прекрасно готовишь. Превосходно! Лучшее из всего, что я когда-либо пробовала.

– О, благодарю вас за похвалу, хозяйка, – рассыпался он в благодарностях.

– Но твои супы оставляют желать много лучшего.

– О, извините!

– Я поговорю с тобой об этом позднее. Ступай! – бросила она, стараясь от него отделаться.

Но маленький повар держался храбро:

– Пожалуйста, извините меня, хозяйка, но, при всем моем уважении, если хозяин… когда хозяин…

– Когда хозяин прикажет тебе приготовить что-то или разделать, ты постараешься как можно быстрее исполнить его распоряжения. Тотчас же. Как и подобает верному слуге. И поскольку тебе потребуется время, чтобы освоить новые навыки, договорись с тем, другим поваром, чтобы являлся тебе на помощь в тех редких случаях, когда хозяин захочет поесть своей пищи.

Удостоверясь, что честь его не пострадала, повар с улыбкой поклонился:

– Благодарю вас. Пожалуйста, извините мою назойливость.

– Разумеется, услуги второго повара ты оплатишь из собственного жалованья.

Когда повар убрался восвояси, Нигацу хихикнула, прикрывшись рукой:

– Ох, хозяйка-тян, можно мне высказать похвалу? Главный повар чуть не пустил ветры, когда вы сказали, что он должен еще и платить!

– Спасибо, нянюшка-сан. – Фудзико почуяла запах вареной зайчатины. «Что, если он попросит меня отведать его стряпни? – спросила она себя и чуть не пала духом. – Даже если не попросит, я все равно должна буду прислуживать за столом. Как подавить тошноту? Ты не почувствуешь никакой тошноты, – внушала она себе. – Это твоя карма. Ты, должно быть, натворила много зла в предыдущей жизни, да. Но помни: теперь все прекрасно. Осталось всего пять месяцев и шесть дней. Не думай об этом, думай только о своем господине. Он смелый и сильный мужчина, хотя у него и отвратительные привычки в еде…»

У ворот процокали копыта. Бунтаро слез с коня и махнул рукой, отпуская своих людей. Потом, взяв с собой одного личного телохранителя, размашистыми шагами прошел через сад. Он был весь пыльный и потный. В руках нес огромный лук, за спиной у него висел колчан. Фудзико и ее служанка приветливо поклонились гостю, хотя и ненавидели его. Дядя Фудзико был известен дикими, необузданными приступами ярости, во время которых он мог обругать любого без всякого повода, затеять ссору. В большинстве случаев страдали его слуги и женщины.

– Пожалуйста, проходите, дядя. Как мило, что вы сразу навестили нас, – сказала Фудзико.

– Здравствуй, Фудзико-сан. Слушай, что это за смрад?

– Мой господин готовит дичь, которую прислал ему господин Торанага, – показывает моим несчастным слугам, как стряпать.

– Если ему взбрело в голову готовить, я полагаю, он может… Хотя… – Бунтаро брезгливо сморщил нос. – Да, хозяин может делать что хочет в своем доме, если не мешает соседям.

По закону неприятный запах мог вызвать жалобы и принести немалые неприятности, если соседи попадутся несговорчивые. Люди простого звания опасались беспокоить знатных соседей. Но если тяжба шла между равными, могли даже полететь головы. Вот почему по всей стране люди старались по возможности селиться рядом с представителями своего сословия: крестьяне рядом с крестьянами, купцы возле купцов, а эта жили обособленно от всех. Ближайшим соседом капитана был Оми. «Он выше рангом», – встревожилась Фудзико.

– От всей души надеюсь, что мы никому не причинили беспокойства, – с усилием выговорила она, гадая, какое новое зло замыслил Бунтаро. – Вы хотите видеть хозяина? – Она собралась встать, но дядя остановил ее.

– Нет, пожалуйста, не мешай ему. Я подожду, – объявил он церемонно, и ее сердце упало: Бунтаро никогда не соблюдал правил хорошего тона, и его вежливость наводила на подозрения. – Прости, что приехал так вот, запросто, не дожидаясь приглашения, – извинился он, – но господин Торанага сказал, что мне, возможно, разрешат пользоваться вашей баней и останавливаться в вашем доме. Время от времени. Не спросишь ли ты потом дозволения у Андзин-сан?

– Непременно, – откликнулась Фудзико, выдерживая этикет. Ее коробило от одной мысли, что придется делить кров с Бунтаро. – Уверена, он почтет это за честь, дядя. Можно мне пока предложить вам зеленого чаю или саке?

– Саке, пожалуйста.