Секрет силы звезд-2: Возвращение

Когда Вэл в пятницу не появился на занятиях, Габи не придала этому большого значения. Не то, чтобы он числился в списках злостных прогульщиков, но доктору Дейсу все чаще требовалась помощь – видимо, они готовили что-то грандиозное, и Вэл привычно жертвовал уроками для обеспечения безопасности товарищей. Но когда его не оказалось и в штабе, Габи почувствовала непрошеное беспокойство. Спрашивать о происходящем у доктора Дейса ей не хотелось: учитывая, что все знали о ее с Вэлом отношениях, она как бы должна была обладать этой информацией априори. И только достаточно спокойный вид наставника внушал Габи оптимизм и надежду на то, что завтра она увидит Вэла если не на занятиях, то хотя бы на тренировке. Однако тренировку доктор Дейс вдруг отменил, не объясняя причины. И попросил ребят быть настороже и в выходные не отлучаться из города.

Чтобы снова не сочинять всякие глупости, Габи заставила себя придумать полезное дело, которое отвлечет ее и вместе с тем не займет много времени. Но так как мысли то и дело возвращались к исчезнувшему Вэлу, Габи решила поинтересоваться о его местонахождении у Тима. Заодно можно будет мягко намекнуть, чтобы в отношении ее он ни на что не рассчитывал. Ну и, в конце концов, просто по-дружески его навестить.

И Габи отправилась в больницу.

Не спрашивая ее ни о чем, Тим первым делом начал извиняться перед Габриэллой за свое нелепое и несвоевременное письмо, объясняя его написание порывом, свойственным всем творческим личностям, и умоляя девушку не сердиться на него и позволить посвятить ей новую картину под названием: «Муза в больничной палате». Габи пожала плечами, уверила Тима, что не держит на него никакого зла, тайно порадовалась чудесному разрешению хоть одной из своих проблем и поинтересовалась наконец его самочувствием. Тим плаксиво перечислил ей все свои болячки, пожаловавшись заодно на несвоевременную смену постельного белья и периодически остывшие обеды. А потом вдруг засмущался.

– Зато здесь я встретил ангела, – доверительно сообщил он и в ответ на удивленный взгляд Габриэллы пояснил: – Когда я очнулся после переливания крови и кое-как разлепил глаза, то увидел сияние. А в этом сиянии была она – вся в белом, она ласково и заботливо улыбалась, и я не сразу понял, что у нее нет крыльев. И это меня так обрадовало, что я решился с ней заговорить. И узнал, что ее зовут Оксаной. Такое имя – из далекого детства… И те же золотистые локоны… И те же добрые глаза… Я… еще никому не говорил про нее, даже маме. Просто подумал, что именно ты меня поймешь, Габриэлла. И почувствовал, что должен тебе признаться…

Габи улыбнулась. Все-таки художник – это диагноз. И слава богу, что ее все это больше никак не касается. Пускай разбирается со своим ангелом. А Габи на ангела не тянет. Ей больше нравится быть чертенком. Для Вэла…

– Обещаю, что твое признание останется между нами, – сказала она. – И я ни в коем случае не позволю себе вмешиваться в твою жизнь из-за случайного письма. К сожалению, вернуть его тебе не могу, оно осталось у твоего брата. Кстати, он давно к тебе заходил?

Тим задумался.

– В четверг днем. Получается, позавчера. А до этого каждый день был. Странно, а я из-за Оксаны даже не заметил…

Габи поджала губы. Значит, и здесь та же история. Пугать все еще слабого Тима исчезновением брата Гбриэлле не хотелось. Но беспокойство нарастало. Ах, если бы она, как прежде, могла без приглашения заглянуть к Вэлу в гости или хотя бы просто позвонить! Габи посмотрела на телефон и вздохнула. Только как это будет выглядеть со стороны? Вроде бы в няньки ее не приглашали. Девушкой Вэла она уже неделю как не считалась. И, судя по их отношениям, дружба между ними тоже была под большим вопросом. Тогда по какой причине Габи могла претендовать на отчет Вэла в его действиях? И как убедить себя вычеркнуть парня из жизни и из головы, когда даже обида из-за его равнодушия не переигрывает страстного желания уничтожить разделяющее их расстояние, прижаться к его груди и закрыть глаза? И не бояться, что в ответ он посмеется над ней или просто молча отстранит, и не коснется щеки, и не сдует челку, и не улыбнется только ей – одной! – как уже несколько дней не улыбается? Неужели…

Дверь в палату открылась, и в проеме показалась высокая черноволосая дама с осанкой человека, привыкшего приказывать, и морщинами женщины, на которую неожиданно свалилась череда несчастий.

Тим расцвел.

– Мам! – его глаза радостно заблестели, а лицо озарила счастливая улыбка. – А я уже совсем было заскучал. Хорошо, что Габриэлла…

Женщина ласково поцеловала сына, потом перевела взгляд на девушку.

– Миссис Экройд, – представилась она. – Слышала о вас от Тимми много хорошего. Должна отметить, что у него прекрасный вкус. Рада, что вы нашли время и навестили-таки моего сына.

Габи попыталась было возразить, но Тим опередил ее.

– Габриэлла вовсе не моя девушка, мам, она просто мой друг, – объяснил он. – Она принесла мне новый номер «Гения»* и личи, мои любимые! Не представляю, как она об этом узнала!..

* «Гений» – журнал для художников (прим.авт.)