— Ладно, — вздохнув, я понимаю, что сама загнала себя в угол: у Элора теперь столько поводов вызвать меня на откровенность! Лучше сказать самой. — Меня раздражает то, что о менталистах ты выяснял не у меня, а у Санаду. В конце концов, будь у него хоть какой опыт общения с менталистами, это опыт общения с другими менталистами. Не со мной.
— Прости, — ещё мягче повторяет Элор. — Но разговор с тобой непременно перейдёт на личное. И на прошлое. А ты сама запретила мне поднимать эту тему.
А… нечего на это ответить.
Действительно просила о прошлом молчать.
Элор вновь прожигает меня внимательным взглядом:
— Но если ты хочешь изменить своё решение по этому вопросу, то я с ра…
— Нет. Твой поступок вполне логичен: Санаду не только менталист, но и преподаватель, с кем ещё обсуждать эту щекотливую тему, как не с ним?
— Мне кажется, или в твоём сухом голосе звенят нотки обиды?
— Кажется. Мне просто неприятно, что меня обсуждали за моей спиной.
— Мы тебя не обсуждали. — Элор качает головой. — Нет, правда, не обсуждали. Мы говорили о менталистах в целом, вашем мировоззрении и мироощущении. О моих страхах. — Его голос дёргается, словно горло Элора сжимает спазм. — Ты мне, насколько понимаю, в голову лезть не пыталась. А Санаду — пытался. Когда сбивал с меня установку Никсэ. Мне важно было обсудить этот момент. И ощущение от пробивания щита правителей. В последнем опыта у тебя нет ни с какой стороны, а у Санаду есть. Нам правда было о чём поговорить, не затрагивая тебя и связь избранных. О последнем Санаду вообще имеет недостаточное представление, чтобы высказывать своё мнение.
Прищурившись, смотрю недоверчиво, хотя лжи в словах Элора не ощущаю, да и слова его трудно трактовать иначе, не похожи они на словесную уловку по сокрытию неудобной правды.
Да и зачем Санаду меня обсуждать именно как менталистку, от которой избранный прячется под абсолютным щитом? Вампиры далеки от таких связей. И как менталист он знает, что некоторые защищаются от нас абсолютами даже в собственных семьях.
Подумав, снова признаю, что поводов злиться нет. Но лёгкое раздражение остаётся.
Ладно, пора это заканчивать, надо выяснить самое главное:
— К каким выводам ты пришёл после этого разговора? Что он тебе дал?
— Он дал мне договорённость на помощь Санаду при столкновении с Неспящими. И… — Элор опускает взгляд на чашку на своём колене, крутит её. — Для вас, менталистов, естественно ощущать мысли и эмоции других существ. Вы не воспринимаете это… Точнее, вы воспринимаете это… В общем, в вашем восприятии это примерно как если бы поле или лес вдруг стали возражать против того, что их кто-то видит. Или река вдруг обиделась бы на то, что кто-то слышит её журчание. Вы привыкли чувствовать и знать больше, чем остальные. И часто прощупываете окружающих не со зла, не потому, что хотите узнать нечто конкретное, а потому что для вас нормально ощущать окружающих намного глубже и объёмнее, чем для нас, остальных существ, опирающихся только на стандартные органы осязания.
Отставив чашку, я награждаю Элора парой хлопков в ладоши.
После чего добавляю ровно:
— Хорошо, что ты понял, что мы ощущаем других людей не исключительно ради злого умысла. Это довольно очевидно, удивительно, что для тебя это стало открытием.
— Как я говорил, — извиняющимся тоном признаёт Элор, — я всегда рассматривал менталистов только с двух точек зрения: как вы атакуете, и как можно от вас защититься. И ещё я знаю, что вы, особенно потомственные, считаете себя выше остальных существ.
— Как дракон ты должен это прекрасно понимать, — пожимаю плечами. — Ведь менталисты тоже обладают силами, которых нет у других. Несравненными силами.
Хмыкнув, Элор кивает:
— Понимаю. Но как дракону мне особенно трудно смириться с тем, что кто-то, особенно не дракон, считает меня ниже себя. Ты тоже должна это понимать.
Вздохнув, я… киваю.