Секретарша бандита

Олег… Как же я о нем не подумала? Рычаг давление против меня. Моя слабость. Уязвимое место. Он хоть и может за себя постоять, но он не бессмертен.

— Только троньте Олега, — шиплю зло. Сквозь зубы и ненависть. Пропитываюсь ею насквозь. Метаю невидимые иглы в этих двух ублюдков.

— Ну что ты нам сделаешь? — с усмешкой в голосе хмыкает Камиль. — Кончай свой пафос, бери ручку и подписывай, или завтра получишь посылку с башкой своего братца.

— Что вам даст этот брак?! Я иноверка!

— Мой народ считает меня предателем, — наконец подает свой низкий, утробный голос Саид Махдаев, положив пистолет, но не отнимая от него ладони.

— Ты и есть предатель. Ты гулял с иноверкой, а потом убил ее, заметая следы.

— Ризван собирался сделать то же самое.

— Но не сделал. Вот в чем разница между вами! И все же я не понимаю, как это связано с нашим браком?

— Ваш брак, да еще и сын от этого брака, докажут, что Ризван Гафаров подставил Саида. Убил своего брата и его любовницу за предательство семьи, а позже сочинил красивую, грустную сказку против Махдаева, чтобы не возвращать ему долги. На самом же деле, Саид никогда не был с ней знаком. Он давно встречался с тобой, тайно женился, и его единственная ошибка — любовь. За это выставят из клана, но хотя бы не убьют.

— Все знают о нашем с Ризваном побеге.

— Так он же тебя похитил, ты не знала? — Камиль снова делает глоток с горла бутылки. — Все просчитано, Роксана. Каждый шаг продуман. Тебе вас не спасти. Но своим упрямством ты можешь сделать хуже, чем есть. — Он пальцем подталкивает прокатившуюся по столку ручку.

— По-вашему, они поверят в эту чушь? — кривлю я губы в горькой улыбке. — Олег не подставил бы своего зятя, а именно он накопал улики против Саида и доказал его причастность к убийству Тимура.

— Конечно. Ведь он тоже был против вашего брака и всячески хотел уберечь тебя от Махдаева, даже подлым путем.

Стискиваю зубы. Они и правда все продумали, просчитали. У них был мерзкий план не просто поквитаться с Ризваном, но и восстановить права Саида в диаспоре.

— Брак даст мне могущество над состоянием семьи, — напоминаю я им.

— Не даст. Потому ты и подписываешь этот договор. Ты иноверка, Роксана. Наши законы тебя не касаются. Кроме того, в случае развода опека над сыном остается за Саидом.

Я давлюсь воздухом. Беззвучно ловлю его ртом, не в силах подобрать слов. Эти мерзавцы втаптывают в грязь все мои мечты.

Камиль демонстративно берет смартфон и разблокирует экран. Глядит на меня, водя пальцем по сенсору и намекая тем самым, что ему достаточно сделать один звонок.

Хватаю ручку, черкаю размашистую подпись и, подорвавшись с места, заявляю:

— Готово! Не смейте трогать моего брата!

— Да ему уже похер, тронут его или нет, — вдруг лениво отвечает Махдаев. — Я его еще неделю назад порешил…

Глава 5. Ризван

Ильяс всегда отличался от нас с Тимуром своей надменностью. Но сегодня плещущееся в его глазах господство впервые оправданно. Здесь он хозяин. Я завишу от него. Без его помощи на поиски Роксаны уйдут годы. Потому что ее спрятал не Махдаев. Все его каналы я уже обнюхал. За ним кто-то стоит. Кто-то могущественный и точащий на меня зуб.

Младший брат приближается к дивану, жамкая задницы двух эскортниц в блестящем мини. После нашей встречи он отправится пялить их — в приватную комнату, в тачку или в отель. Возможно оттрахает прямо в здешнем туалете, а потом вернется в постель к своей женушке, продолжив играть роль верного и заботливого супруга. Если бы на Мадине женился я, моя участь была бы еще горче. За Ильясом хотя бы не следят глаза Саида, и тот не подвесит его за яйца. Если конечно не выпутается из приговора. Оправдание суда восстановит его во всех правах в диаспоре, и тогда Ильясу крышка. Наверняка именно поэтому он безоговорочно согласился мне помочь.

Жмем друг другу руки. Он шлепает телок по задницам и отправляет к бару. По-царски усевшись в кресло напротив, заказывает у официанта бухло и расстегивает пуговицу пиджака.

Вступаем в немой зрительный контакт, словно в бой. Я жду ответа, он — моей мольбы.

Подношу к губам бокал. Делаю долгий глоток, зажаривая брата взглядом. Непрошибаем. Чует власть надо мной. Смакует ее. Придушил бы гада: мать жалко, да и мне только он помочь может.

— Как мама? — начинаю первым, обуздав гордость, но мысленно разбив Ильясу морду в мясо.

— Женщина, которую предал муж, пасынок и сын? — издевается. Нравится ему самоутверждаться за мой счет. Кончает от кайфа.

— Ты выяснил, кто помогает Махдаеву? — перехожу ближе к делу, поставив бокал, пока не расколотил его о нос брата.

— Тебе не понравится мой ответ. — Он принимает свой заказ у официанта, осушает стопку и морщится. Никогда не умел пить. Слабенький в схватке с алкоголем. Ослабляет верхние пуговицы рубашки. И душно, и время хочется потянуть, чтобы сыграть на моих нервах, как на струнах. — Камиль.

Стопарю мыслительный процесс. В смысле — Камиль? Тот самый?

— Рашидов? — выдавливаю его фамилию по слогам, по звуку.

Ильяс медленно кивает:

— Вряд ли он простил тебе простреленное колено. Оно же каждый раз «на погоду» ноет, о себе напоминает.