Секретное оружие Жар-птицы

Сосредотачивался он долго, не меньше часа. Видимо, мысль, которую он обдумывал, была очень важной. Все как-то поневоле прониклись серьезностью момента, никто не шумел и не галдел. Все ждали, когда Игорь вернется к ним и скажет, что за мысли бродят у него в голове.

Игорь вернулся, но начинать разговор по-прежнему не спешил. Сидел, глядя на огонь, который развели девушки, и без конца пил кофе. Когда он выпил то ли пятую, то ли шестую сваренную специально для него кружку, Алена не выдержала:

– Игорь, хватит! Я не могу тебя видеть в таком состоянии!

– Что с тобой? – подключилась и Сашенька. – Ты такой мрачный, что страх берет.

– Ну, говори уже!

– Что случилось?

– Не сам же ты Витальку застрелил, в самом-то деле!

И Алена громко рассмеялась, показывая, что даже подумать о таком смешно. Ну а все прочее – это просто ерунда и как-нибудь решится и пройдет.

Но Игорь не спешил улыбнуться ей в ответ. Он все так же смотрел на огонь и даже кофе не стал допивать.

Алена какое-то время смотрела на Игоря, а потом тихонечко ахнула, прикрыв рукой рот.

– Не может быть! – прошептала она. – Ты?..

Игорь кивнул.

– Я!

Теперь все сгрудились возле него, стараясь не упустить ни единого слова. Когда Игорь поднял к ним голову, в глазах его стояли самые настоящие слезы.

– Простите меня, ребята! Простите меня! Я должен был все рассказать вам еще раньше! Как только понял, что Виталька творит, сразу же должен был обратиться за помощью к вам. Вы же мои друзья! Вы бы мне подсказали, как быть! Кто, как не вы, смогли бы решить, как нужно поступить? Но я не мог! У меня язык не поворачивался сказать вам то, что мне довелось узнать про моего Витальку!

О том, что с братом происходит что-то неладное, Игорь начал догадываться уже давно. Еще в школе, присматривая за младшим братиком, Игорь понимал: с тем творится что-то неправильное. В иные дни его брат становился неуправляем, он словно бы не понимал, что творит. В такие дни в школу он не ходил, оставался дома, но и дома не все было гладко. Виталька мог часами метаться по квартире из одного конца в другой, роняя по пути все предметы и набивая себе синяки и шишки, в которых потом винил Игоря. Когда приступ проходил, Виталька ничего не помнил о том, что с ним происходило. Что делал, чем занимался, он тоже вспомнить не мог.

– Меня это тревожило. Особенно я испугался, когда однажды застал Витальку с ножом. Он размахивал им перед собой в воздухе, но сам не понимал, что делает. Конечно, нож я у него отобрал, но это заставило нас с родителями всерьез задуматься. Ведь Виталька мог выскочить из квартиры, держа в руках нож, это могло плохо закончиться. И отец отвел брата к своему знакомому психиатру, который анонимно осмотрел нового пациента. Это было хорошо, потому что Витальку на учет в диспансер не поставили. Хотя теперь я понимаю, что следовало бы. Именно тот врач и нашел у Витальки заболевание, которое предложил купировать лекарственными средствами, которые сам же ему и выписывал.

– И он не настоял, чтобы твоего брата поставили на учет?

– Он считал, что исцеление возможно. И нет нужды ставить мальчишке клеймо на всю жизнь.

На какое-то время от принимаемых лекарств Витальке и впрямь стало легче. Он почти успокоился. И большую часть времени вел нормальный образ жизни. Ну, почти нормальный.

– Особенно сильные приступы, с которыми не могли справиться даже таблетки, у Витальки случались раз в году, в мае месяце. И чтобы он не шумел и не привлекал своим поведением внимание соседей, мы с отцом придумали, что будет славно на это время вывозить Витальку куда-нибудь на природу, в безлюдное место, где он никому не сможет навредить и где мы сможем постоянно присматривать за ним.

Несколько лет подряд все шло хорошо. Виталька становился все спокойней и спокойней. Приступы прошли совершенно. Даже в мае он вел себя примерно. Но что-то не позволяло Игорю расслабиться окончательно. Очень уж странный и какой-то неживой взгляд иногда случалось ему замечать у брата.

– А в целом все шло хорошо. Мы с отцом совсем забыли о таблетках. Зачем, если Виталька и без таблеток прекрасно себя чувствовал. Врач, который его курировал в детстве, к этому времени уже умер. А к другому специалисту мы обращаться не решались. И мы опрометчиво подумали, что Виталька перерос свою болезнь.

Тем не менее их весенние поездки на озеро продолжались. За эти годы они стали в семье своего рода традицией. Сначала ездили отец и двое братьев. Потом только двое братьев. Потом потихоньку компания двух братьев стала обрастать друзьями и подругами.

Юра покачал головой:

– Ты нам никогда не говорил, что у Витальки есть такие проблемы.

– Я не мог! Мне было стыдно!

– Чего же тут стыдиться? Это болезнь.

– Есть болезни, про которые стыдно упоминать. Врач сказал, что это генетическое заболевание, передается по наследству. Значит, и я тоже мог оказаться носителем этого поврежденного гена. И как бы вы после этого стали ко мне относиться?

– Точно так же, как и прежде, – твердо произнес Юра.

Но Игорь покачал головой:

– Нет, я не мог вам этого рассказать.

– Ладно, оставим это пока что. Говори дальше.