Секретные операции царских спецслужб. 1877-1917 гг.

Поскольку перлюстрация – дело уголовно наказуемое, жандармы полученные из писем сведения обычно шифровали как «полученные агентурным путем». А автора писем, которые перлюстрировались, называли «автором агентурных сведений». Поэтому в переписке Департамента полиции часто авторами агентурных сведений являются лица, которые никаких контактов с полицией и жандармерией не имели, но тем не менее их сведения использовались правительством.

«Современные историки и исследователи иногда, имея в своем распоряжении такой документ, приходят в недоумение, а порой даже обвиняют автора письма в сотрудничестве с полицией. Приведу пример такой ошибки. В конце 30-х годов в Орловском областном архиве было обнаружено донесение начальника Орловского ГЖУ в Департамент полиции, в котором указывалось, что “автором агентурных сведений за № 1291 является Вольнов Иван Егорович… он же Иван Воробьев”.

Эта фраза явилась основанием к тому, что в советское время Вольнова довольно долго подозревали в сотрудничестве с полицией. В действительности за указанным номером было зарегистрировано письмо И.Е. Вольнова с о. Капри к родным, где он описывал свою жизнь, встречи с М. Горьким, их дружеские отношения. Письмо было перехвачено в Департаменте полиции. С него были сняты копии, одна из которых послана в Орловское ГЖУ для разработки, установки автора (Вольнов в письме подписался “Иван Воробьев”). Так как письмо было получено агентурным путем, автор его был назван “автором агентурных сведений”. Вследствие этой ошибки имя И.Е. Вольнова, крестьянского писателя, революционера, очень долго замалчивалось, а произведения его не переиздавались, и только в 1961 г., в результате внимательной, кропотливой работы архивистов ЦГАОРа СССР истина была восстановлена»[105].

Перлюстрация была для наших самодержцев палкой о двух концах. С одной стороны, у них возникала иллюзия полной осведомленности о настроениях своих подданных. Ну а с другой, они становились марионетками руководителей охранки. Там уже давно научились подделывать письма и занимались этим как в интересах службы, так и в своих собственных интересах.

«Многие были асами-виртуозами по подделке подчерка. Например, что подобную работу проводил Зверев, привезенный Зубатовым из Москвы, и что Зверев “в этом деле положительно дошел до виртуозности”.

Восстановление писем совершалось с необыкновенной точностью: бралось во внимание качество бумаги, ее размер, глянец, водяные знаки, чернила, умышленно сделанные точки и другие особенности письма»[106]

.

Благо они хорошо знали роман Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» и активно использовали подделки для свержения неугодных сановников. Так, «заведующий Особым отделом С.В. Зубатов вступил в сговор с влиятельнейшим князем В.П. Мещерским, мечтавшим стать министром внутренних дел, сфабриковал фальшивое письмо, компрометировавшее Плеве, которое он якобы перехватил на почте, и направил прямо через Главноуправляющего императорской канцелярии А.С. Танеева Николаю II. Однако А.С. Танеев был в дружеских отношениях с Плеве, которого поддержал при назначении на должность министра внутренних дел России. Не докладывая царю, А.С. Танеев передал это письмо Плеве, чтобы тот сам разбирался со своим подчиненным. Тот, не долго думая, отправил С.В. Зубатова в ссылку под гласный контроль полиции. Вот как в царской России, используя службу перлюстрации почты, снимали неугодных конкурентов.

При этом Николаю II не докладывали истинных причин происходящих событий, и он спокойно без серьезного разбирательства воспринимал смещение с руководящих постов ключевых фигур в своем государстве, полагаясь только на верность своего ближайшего окружения.

Ну а кто бы в царской России стал заниматься экспертизой почерка человека и его письма? В те годы понятие экспертизы было туманным. Только в 1912 году в Киеве и в 1914 году в Одессе были открытые кабинеты научно-судебной экспертизы. В российском законодательстве тех лет экспертиза рассматривалась как разновидность осмотра или освидетельствования. Даже в статье 325 Устава не упомянуты термины “эксперт” и “экспертиза”, поэтому сфабриковать можно было всё! Даже Николай II не мог быть уверенным, что ему представляют подлинный документ.

Всё зависело от преданности заведующего Особого отдела Департамента полиции! А её иногда покупали за большие деньги»[107].

Кстати, экспертиза почерка – вопрос более чем сложный. Так, у нас в 30-х годах XX века виднейшие советские криптографы заявили, что «Диплом», отправленный Пушкину, написан князем П.В. Долгоруковым. Позже другие криптологи опровергли это заявление. Так до сих пор авторство «Диплома» точно не установлено.