Секретов не будет

Действительно, взволнованный отец, который тщится узнать больничный номер, маркизом не является, Старик, которого весь день гоняют со справкой, — бывший старшина, а вовсе не бывший фельдмаршал. В доме, куда возит хлеб шофер Алпатов, бароны и графы не проживают. Там живут токари и инженеры, геологи и студенты. Но ведь советские люди, люди труда, требуют к себе гораздо большего уважения, чем коронованные особы. Они этого заслужили. И надо, чтоб в нашем доме, в нашем учреждении, в магазине, на улице — всюду было неудобно не нам, а хамам.

1972 г.

ПОВЕСТЬ О ВЕЧНОМ СТУДЕНТЕ

Доподлинно известен день, когда Эдик Осипов привел к убеждению, что демократии, как таковой, не существует. Эта мысль явилась к нему восемь с половиной лет назад на контрольной по графике. Эдик, быть может, и не подарил бы миру своего неожиданного открытия, если бы подготовился к контрольной получше. А тут Эдик глядел по сторонам, ловил мух и никак не мог сообразить, что, собственно, хочет от него преподаватель. Эдика могло спасти только чудо. И чудо явилось к нему в виде черновика работы соседа, который он перед самым звонком положил на кафедру. Но преподаватель заметил липу:

— Работу принять не могу: не ваша!

— Как это не моя? Вот видите, тут я расписался.

— Подпись ваша, а почерк не ваш.

Другой бы на месте Эдика сгорел со стыда, а Эдик даже не покраснел.

— Каким почерком хочу, таким и пишу! — закричал он. — Не старое время.

Преподаватель не стал пускаться в теоретические дебаты. Хотя время было действительно не старое, он вкатил Эдику единицу, какую получали нерадивые ученики еще во времена Славяно-греко-латинской академии. Осипов побежал в деканат:

— Почему я должен обязательно писать своим почерком? Разве можно при таких требованиях считать свободу личности обеспеченной?

Эдик решил спекулировать на уважении наших людей к демократическим принципам и справедливости. Что бы он ни натворил, отвечать он не хочет. Он хочет спрашивать:

— Покажите, где же та статья, уложение, циркуляр, какие запрещают мне поступать именно таким образом?

Некоторым казалось, что Эдик пытается шутить. Но какие тут могли быть шутки, когда спустя несколько дней он оборвал седого профессора, который пытался сделать ему справедливое замечание.

— Мы все равны перед законом, — сказал Эдик обомлевшему ученому. — Почему профессора пытаются поучать студентов вместо того, чтобы самим перенимать у них современную этику и мораль?

Однако перенимать у Эдика не только профессорам, но и студентам было нечего. Не прошло и трех месяцев, как Эдик поступил в технологический институт пищевой промышленности, а на него было уже подано восемнадцать рапортов от студентов и преподавателей, которые рисовали его как бездельника и демагога.

И Эдик взялся за перо, за то самое перо, которое бездействовало так долго на лекциях и классных занятиях. Он написал жалобу в министерство.

Оказалось, что жалоба его лжива. Выяснилось также, что сутяжничает Эдик Осипов не впервые. За год до этого он закончил школу в Тбилиси. И хотя в его аттестате красовались две тройки и совсем не было пятерок, Эдик посчитал, что он вполне заслужил золотую медаль. На школу Эдик пожаловался в гороно, а когда там признали его претензии вздорными, он писал еще и в горком.

Разобравшись во всей этой истории, работники министерства убедились, что поведение Эдика Осипова крайне непристойное. Но почему-то они все же сочли возможным оставить его в институте. Эдуарду взяться бы за ум, но он посчитал, что все его возмутительные поступки нашли понимание в министерстве. Он по-прежнему дерзил профессорам, бездельничал на лекциях, хулиганил. Комсомольское собрание группы попросило ректора освободить институт от Эдика. А вскоре последовал и приказ.

Эдик опять отправился в министерство:

— Заступитесь, пожалуйста. Вы меня оставили в институте, а директор взял да и выгнал. За то, что я борюсь за демократические принципы.

Теперь он являлся в министерство в девять, а уходил в шесть. Полный рабочий день он околачивался в коридорах и кабинетах. Он просил и грозил.

— Раз у человека такое упорство, — значит, он действительно хочет учиться, — рассудили в министерстве.

Как гласил приказ, «студент Э. Осипов в порядке исключения» был переведен в технологический институт мясной и молочной промышленности. Но на первом же экзамене он получил двойку.

— Я не согласен! — крикнул Эдик преподавателю, вырывая из его рук ведомость. — Мои знания куда лучше ваших!

И на глазах экзаменующихся и экзаменаторов студент разорвал ведомость в клочья.

Следом за этим он совершил десятки возмутительных поступков, из которых самым невинным была попытка ударить коменданта общежития. О его пребывании в институте мясной и молочной, промышленности красноречиво рассказывает его личное дело: