Секретов не будет

С той поры минуло больше пятидесяти лет. В редакционном коллективе теперь семьдесят человек. Им помогают выпускать газету триста внештатных сотрудников, тысячи рабочих и сельских корреспондентов. Связи с массами крепнут, растет поток читательских писем. Первый номер газеты вышел тиражом в тысячу экземпляров. Теперь он увеличился более чем в сто раз! За большие успехи газета награждена орденом Трудового Красного Знамени, многими почетными грамотами и дипломами. Это высокая честь и высокая обязанность. Вот почему у редакционного коллектива не бывает спокойных дней. Составляются планы на будущее, готовятся выступления о всенародной борьбе за выполнение светлых и грандиозных предначертаний партии.

…Я заканчиваю свои заметки о человеке, который начал работу в печати корректором небольшой пионерской газеты и стал редактором самой крупной газеты Туркменистана. Сейчас в Москве вечер, а в Ашхабаде уже ночь. Я представляю себе, как в этот час Мамед берет в руки только что вышедшую газету и садится в машину. Редакционная «Волга» идет по опустевшим улицам. А утром газета, которую он только подписал, постучится в тысячи домов — к ученым и пастухам, к нефтяникам и студентам… И завтра ровно в девять Мамед Бадаевич будет, как всегда, на своем рабочем месте. Добрых дел тебе, Мамед!

1969 г.

ИСТОРИЯ ОДНОГО ФЕЛЬЕТОНА

В этих заметках я хочу рассказать, как готовился один из моих фельетонов, проследить, как он создавался от начала до конца.

…Все началось с того, что в редакцию пришел возбужденный человек лет пятидесяти пяти.

— Разрешите представиться, — сказал он. — Инженер Иван Яковлевич Ямской, заместитель директора научно-исследовательского института.

— Очень приятно, — ответил я, поднимаясь навстречу гостю. — Присаживайтесь, пожалуйста. Чем могу быть полезен?

— Я не один, — засуетился инженер Ямской. — Со мной брат и три дочери.

Брат и три дочери показались из-за широкой спины Ивана Яковлевича и заговорили все разом.

Речь, собственно, шла об одной из дочерей заместителя директора, о самой младшей, Галине. Совсем недавно она вернулась из Сочи. Там на «диком пляже» она познакомилась с молодым человеком Костей, который работал в небольшом уральском городке. Молодой человек показался Галине серьезным и самостоятельным. Короче говоря, она решила выходить за него замуж. Галина пригласила жениха в Москву, где он был встречен Иваном Яковлевичем с распростертыми объятиями. Папа считал, что и младшей дочери давно уже пора обзаводиться своим семейством.

— Константин произвел на нас очень порядочное впечатление, — горячился теперь Иван Яковлевич. — Но он сохранил свою порядочность до тех самых пор, пока мы его не прописали. Тогда он стал приходить домой пьяным, хулиганить. Представьте, был даже случай, когда он запустил в Галочку лампой…

В связи с тем, что Иван Яковлевич не имел времени как следует познакомиться со своим зятем до свадьбы, он решил наверстывать упущенное. Вечером, когда никого не было дома, заместитель директора научно-исследовательского института залез в чемодан бездельника и на самом дне под грудой всякого тряпья обнаружил таинственный конверт.

— Смотрите, что там было! — Иван Яковлевич открыл папку и с торжествующим видом положил на стол шесть фотографий девушек. Судя по надписям, все они были подарены Константину.

— Ну и что же из этого? — отметил я. — Разве молодому человеку запрещается водить знакомство с девушками? Ничего неприличного в дарственных надписях нет. Быть может, это его одноклассницы…

— А это, по вашему мнению, тоже одноклассницы? — перебил меня Иван Яковлевич, извлекая из той же папки изрядно замусоленный блокнот.

В блокноте были записаны адреса пятидесяти девяти женщин. Многие из женских имен сопровождались короткими примечаниями: «Хорошенькая душечка», «Симпатяга», «На все пойдет», «Все может»…

— Ну, как? — злорадно усмехнулся Иван Яковлевич. — Теперь-то вам понятно, с кем мы имеем дело? Но это еще не все. О его постыдных похождениях полтора года тому назад писала областная газета. Хотите взглянуть на этот фельетон?

Что говорить, у меня создавалось впечатление, что зять Ивана Яковлевича весьма распущенный тип. Но сколько же можно писать о подобных прохвостах! К тому же мне не очень хотелось заступаться за легкомысленную Галину и за ее небрезгливого родителя, который позволяет себе шнырять но чужим чемоданам, похищать фотографии, записную книжку…

Я так и сказал Ивану Яковлевичу, что писать фельетон о его зяте не буду.

— Ах так! — вскипел инженер Ямской. — Вы не хотите разоблачить негодяя, постоять за честь девушки, обманутой в своих лучших чувствах!

Не прощаясь, Иван Яковлевич вместе со своим многочисленным семейством выбежал в коридор, и еще долго до меня доносились громкие, возмущенные голоса.

Через полчаса на моем столе зазвонил телефон. Говорил ответственный секретарь редакции: