Секретов не будет

Три года назад Лева-профессор вступил в единоличное владение двухэтажной пятикомнатной дачей на станции Кратово с участком в тысячу восемьсот квадратных метров. Эта дача, по скромным подсчетам, оценивалась в десять тысяч рублей. Став богачом, Лева-профессор не только не устроил шумного новоселья, но даже не угостил товарищей мороженым. Он, как и раньше, явился в институт в латаных брюках и одолжил до стипендии пятьдесят копеек. О своем счастье Лева решил почему-то никому не рассказывать.

Лева-профессор помалкивал не только о даче. В разговорах он никогда не упоминал и четвертого члена своего семейства. А четвертым членом семьи Розиновых был, как и следовало ожидать, Левин папа. В анкетах Лева писал, что родители разошлись, когда ему было пять лет. На самом же деле Виктор Борисович безвыездно проживал с женой и двумя детьми на Палихе.

Этот папа тоже ходил в латаных брюках и при случае сам был готов занять пять копеек на метро. Он был экономным человеком. Чтобы избежать лишних расходов, он покупал всего один сезонный билет до станции Кратово. Так они и ездили, чередуясь, на десятитысячную дачу: день — папа, день — сын.

Левин папа трудился на ниве торговли. В палатке «Мосгалантереи» на Зацепском рынке он бойко торговал платками, кофточками и бюстгальтерами. Контактируясь с некоторыми работниками артели «Художественное рукоделие», Виктор Борисович сбывал никем не учтенную продукцию. Выручку же «художественные рукодельцы» делили между собою по-братски.

Виктор Борисович коллекционировал предметы из желтого металла, но параллельно сушил и ржаные сухари. Он исходил из абсолютно верного тезиса, что «художественное рукоделие» должно обязательно закончиться отсидкой. Версия о том, что он ушел от жены, давала Виктору Борисовичу слабую надежду и после ареста удержать краденое имущество за своей семьей. Квартиросъемщиком двух комнат на Палихе считалась его жена, на сына была записана дача, на дочь — легковая автомашина, а сам глава семейства владел половиной каменного дома в Бабушкине.

И вдруг Виктор Борисович ощутил весьма реальную потребность в ржаных сухарях. В один прекрасный день к Виктору Борисовичу явились долгожданные гости, которые вознамерились вернуть по принадлежности ценности, украденные им у государства. В учебниках Левы-профессора работники милиции нашли проездной билет до станции Кратово. Левина мама выхватила этот билет и разорвала в клочки. Затем эти клочки были переданы Леве, и тот стремглав кинулся на кухню. Леву попросили вернуться назад. Лева не только повиновался, но и горько раскаялся в своем поступке.

— Да, я хотел уничтожить билет, а вместе с ним и улики, — бичевал себя Лева. — Я иногда езжу по билету папы. Только сейчас я осознал, как это безнравственно!

С этой минуты Лева-профессор, студент четвертого курса, комсомолец, стал прикидываться круглым идиотом. Видите ли, он плохо разбирается в форме. Он уверен, что перед ним не офицеры милиции, а железнодорожные контролеры. Он запамятовал, что находится не в вагоне электропоезда, а в своей квартире.

Лева стал рыдать. Ему начал вторить и Виктор Борисович. Он тоже решил раскаяться.

— Мальчик хочет обелить своего греховодника-отца. У меня в Кратове дама сердца, — исповедовался Виктор Борисович. — Я имею взрослых детей, вот стоит жена, а я вел себя, как повеса. Пусть позор падет на мою голову…

Виктор Борисович клеветал на себя совсем напрасно. Он не был греховодником. Ни в Кратове, ни в Бабушкине он не заводил дамы сердца. Левин папа был образцовым семьянином и являл собою прекрасный пример супружеской верности.

— Мы каждый год снимаем дачу, — пришел Лева на выручку отцу. — Таково происхождение билета.

— Но зачем снимать дачу, когда есть собственная? — спросили у Левы.

Лева-профессор задумался. Думал он четыре дня, потому что ответить на этот вопрос логически не сумели бы и десять древних мудрецов. А Лева нашел ответ.

Через четыре дня под страшным секретом он сообщил, что у него действительно есть дача, но он боится, как бы на нее не позарились родственники.

Но как же студент, не имеющий пяти копеек на метро, мог купить дачу?

— Дачу мне подарили, — сказал Лева, а об истории этого подарка обещал сообщить не позднее чем через неделю.

В самом деле, в назначенный срок Лева-профессор располагал самыми подробными сведениями на этот счет. Оказывается, у него есть благодетель, который покровительствует ему сызмальства. Леве было всего шесть лет, но он ясно помнит, что однажды на улице его мама познакомилась с врачом Левиным.

— Я сразу же понравился Левину, — кокетничает Лева-профессор. — Он сказал, что если я тоже пойду по медицинской части и если он, Левин, доживет до восьмидесяти лет, то подарит мне свою дачу.

Леве-профессору не поверили.

Он не стал просить никакого срока на раздумье и тут же прибавил, что гражданин Левин для него человек не посторонний.

— Врач Левин доводится троюродным дядей моей матери, — заявил он.