Семь незнакомых слов

Не прочитал, и не сам, уклончиво ответил я, но это открытие принадлежит мне юридически.

— Это как? — спросила Клава озадаченно.

— Потом объясню. Вы, кстати, уже взяли билет? Когда вас ждать?..

Вернувшись к столу, я сообщил спорщикам: завтра ко мне в гости прилетит девушка из Москвы. Отец обрадовался, а Шумский засуетился и сказал, что тогда завтра он съедет к родителям. Я ответил: не надо, она зайдёт на час, на два, не больше, и мне приятно будет её с Васей познакомить.

Когда улеглись спать, я, взяв с Шума-1 страшную клятву молчания, рассказал ему о Растяпе.

— Знаешь, как я её ругал про себя, когда она от меня ушла к другому? И сучкой, и дурой, и по-всякому. А теперь: пусть бы она меня сто раз бросила, только бы жила. Так что ты тоже будь поосторожней. Если с нашей рыжей что-нибудь случится, ты потом места себе не найдёшь.

Шумский, переворачиваясь на бок, заскрипел раскладушкой и тяжко вздохнул.

Наутро предстояло срочно найти гостиницу. В советское время в нашем городе было не так-то много отелей: четыре-пять престижных и ещё несколько совсем простых — с длинными, во весь этаж, балконами, разделёнными тонкими перегородками. В недоступном прежде «Интуристе» царил дух запустения. Мне согласились сдать номер, но предупредили, что нет горячей воды, и отсутствуют розетки. В фойе «Националя» бродили люди бандитского вида — по-видимому, здесь была их штаб-квартира.

Выручил капитализм. В экономике по-прежнему царил хаос, население продолжало нищать, но сфера услуг начала расцветать — повсюду открывались уютные кафе, салоны красоты, магазины самой разной направленности. Раздел «Туризм» в газете бесплатных объявлений предлагал адреса нескольких мини-отелей. Я выбрал тот, что располагался неподалёку от Дома культуры университета, чтобы показать партнёрше по Спектаклю здание, в котором мне доводилось выходить на сцену. В нём оказалось всего шесть номеров — по два на этаже.

До встречи в аэропорту оставалось ещё четыре часа. Солнце заливало улицы — вовсю ощущалось приближение весны, а, может, это она и была. В сравнении с Москвой непривычно тепло, можно идти в расстегнутой куртке. Я решился прогуляться по городу, по которому так соскучился.

На подходе к площади Победы кто-то схватил меня за локоть и потянул к себе:

— Солнышко, сколько лет, сколько зим!

Розовое лицо Вероники сияло восторженным изумлением.

— Привет! — не задумываясь, я приобнял её за плечи и быстро чмокнул в щёку. Она тоже обхватила меня руками и на несколько секунд прижалась. — Так ты вернулась? — спросил я, когда объятия разомкнулись.

— Да, — подтвердила она, всё ещё разглядывая меня с радостным недоверием. — А ты теперь где?..

Выяснилось: Вероника работает рядом, в бывшем «Детском мире», в бутике женского нижнего белья и выскочила на минутку перекурить (да, она стала курильщицей). Мы пересекли проезжую часть, вошли в парк Победы, где сто лет назад произошло наше объяснение, и уселись на первую свободную скамейку. По пути моя первая женщина щебетала: «Не могу поверить!.. Вот так встреча! Ты, солнышко повзрослел — такой стильный мужчина! Не женился?..» и время от времени, слегка наклоняясь вперёд, заглядывала мне в лицо. Я тоже был рад нашей неожиданной встрече, но почему-то испытывал неловкость. Возможно, опасался, что нас может увидеть Вероникин муж. А если она уже развелась и захочет возобновить отношения? Тогда получится ещё более неловко.

— Ну, рассказывай, — сказала она, когда оба задымили.

— Да что рассказывать, — ответил я, пожав плечами, — рассказывать, в общем-то, нечего…

И вкратце сообщил, что три года учился на историческом, потом бросил и сейчас учусь в Москве на юриста.

— Правильно, солнышко, — одобрила Вероника, — юристы сейчас востребованы, я тоже на курсы бухгалтеров хочу записаться… — Она посмотрела с внезапным любопытством: — А правда, что в Москве меньше, чем за тысячу долларов в месяц работать не соглашаются? Не приезжие, а сами москвичи?

Я ответил: понятия не имею, но вряд ли это так — москвичей слишком много, чтобы все они придерживались единого взгляда на материальный достаток.