Семь ночей Ивана Александровича

Иван стоял, не шелохнувшись. Казалось, в ушах били секундные стрелки. Он, как завороженный, смотрел на чёрный экран монитора, стоявший на компьютерном столе. Говорят: когда заглядываешь в бездну – можно увидеть, как бездна улыбается тебе. И эта улыбка может стать последним, что увидишь в своей жизни.

Так и Иван Александрович последнее, что запомнил за этот вечер, – эта зловещая улыбка чёрного экрана. Она пропала в ярком свете запускающейся системы. Дальше понеслось по накатанной… едва живые капли стыда и обволакивающая коричневым туманом страсти бездна, пропасть нескончаемых «сюжетов»…

Ближе к полуночи Иван вспомнил про голод и наспех перекусил. А что? Даже алкоголика в перерыве между запоями иногда тянет к еде. Но потом следует рюмка, и ещё одна, и ещё. Остановиться как? Иван беспомощно оглянулся по сторонам тёмной комнаты. Показалось, что в дальнем углу что-то копошилось, будто кабан, разрывающий землю в поисках желудя. Но нет. Тишина. Показалось. Никого нет. И некому остановить. Пучина поглотила…

Ночь третья

На работу Иван Александрович ехал с гнетущим сердцем. Грудь давило, в голове то и дело носились отголоски увиденного. Тошнило. Хотелось оторвать от себя что-то, как будто мокрую, грязную одежду, липнущую к телу. Сколько раз, сколько лет доводится испытывать одно и то же… Казалось бы, если знаешь, что последствия будут неприятные – то зачем же наступать на те же самые грабли? Но нет же! Как алкоголик тянется к бутылке, не в силах себя сдержать, как курильщик к пачке сигарет, игроман к очередной колоде карт, так Иван Александрович с болью в сердце тянулся к своему губительному увлечению. В предании говорится, что Будда, сделав ошибку, извлекал из неё опыт и не повторял дважды ту же самую, не наступал на те же самые грабли, таким образом становясь всё более опытным и мудрым. Иван Александрович не был таким. Сотые, пятисотые грабли – казалось, им не было числа! И всё ведь такие до боли знакомые!

За окном троллейбуса мелькали многоэтажные дома. Рядом с поручнем стоял мужчина лет тридцати – тридцати пяти. От нечего делать… а может, потому что хотелось сбежать от себя, от мучительного чувства тоски, Иван разглядывал всех и вся. Вот у мужчины зазвонил телефон. На экране скромненького смартфона высветилось чёрным шрифтом имя – «Любимка».

«Как интригующе, – подумал Иван Александрович, – любовница? Тогда от жены не спрятать такой контакт, это ведь не то же самое, что, например, «шеф» или «напарник Вася», или «спец. по ремонту»… А какому ремонту – не важно… Нет, не любовница. Жена? Тогда как мило, нежно…»

– Чего тебе? – чуть не заорал тот молодой человек с неопрятной причёской, отчего Иван Александрович вздрогнул. – Что?! Ты где?.. Я еду! В транспорте, да… Смена закончилась?.. Так езжай домой… Да!.. Что? Вечером буду!

И он сунул трубку смартфона в карман куртки.

«А как романтично-то звучало до его речи… Не совпадает как-то, что мы пишем с тем, чем являемся на самом деле, кхе-кхе… Да может что случилось? А может, нет? Уж слишком буднично и грубо говорил он со своей «любимкой». Что тут делать?»

Двери троллейбуса распахнулись, и народ хлынул утренним потоком к ближайшему входу в метро. Иван Александрович смешался с толпой. До работы добрался на одном дыхании и тут же устремился к трудовому месту. Как он был бы рад затеряться сейчас! Зарыться, куда глаза гладят, подальше от людей. И чтобы тебя никто не трогал! Какая прекрасная, но неосуществимая мечта! Стоило ему едва лишь ступить на порог рабочего помещения, как тут же дикий гул накрыл с головой – торговля вовсю кипела: бытовая техника в преддверии любых праздников уходит на «ура», а уж в преддверии 8ого марта смело кричит всем входящим троекратное «ура»! Едва мужчина сбросил пальто на вешалку привычным жестом, как то один служащий, то другой окружили его с рабочими вопросами. «Ну почему именно сейчас?»

– Да, поставка будет на днях… Зависит от почты, но, скорей всего, послезавтра с утра… Да, посмотри на дальнем складе, Женя, – заведующий разгребал на ходу запросы как стаю отвлекающих насекомых.

«Неужели я всегда был таким испорченным в душе? Или же это несчастье свалилось на меня в течение жизни? Или я родился таким? А в детстве та же беда была? Но почему одни рождаются нормальными, а другие уже испорченными? Что за несправедливость такая?» – терзался Иван Александрович.

– Доброе утречко! – услышал он сбоку.

– Игорь, привет! – радостно ответил заведующий, увидев друга, сидящего за рабочим местом интернет-сбыта.

Пожалуй, это единственный близкий человек из оставшихся в городе друзей, с которыми он мог бы поделиться своими трудностями и переживаниями. Конечно, не сразу. Конечно, когда всё в душе созреет к тому, чтобы извергнуться, подобно подводному вулкану – таковы некоторые люди: никогда не видно, что у них на душе, пока не произойдёт извержение! А ведь до того кажется, что всё хорошо, что сплошная тишь да гладь!