Семь ночей Ивана Александровича

Игорь, молодой человек лет между тридцатью и сорока, одним словом самый спелый фрукт, оторвался от монитора и обернулся. Всё в нём выдавало светского жиголо: модная рубашка цвета индиго с золотыми запонками, кричащие дороговизной часы, крепкие скулы с изящно недобритой щетиной, насмешливо-вздорный взгляд, айфон последней модели.

– Ванёк, дорогой! Какой-то ты потухший? – завидев друга, Игорь, как на пружинах, вскочил, выбросив правую руку вперёд для дружеского пожатия, а левой тут же накрывая встречу рук. – Пойдём скорей за утренним кофе! Ты ещё не пил? Я так и думал! Я тебе хочу показать один столичный сайт – и нам такое нужно сделать, продажи тут же вырастут вдвое, уж поверь!

– Но я только разделся…

– Да что там одеваться? Пальто в зубы – и вперёд! – от Игоря за милю несло фейерверком сил.

–Ты какой кофе по счёту сейчас будешь пить? Опять ночь не спал, что ли, Игорюха? – встревожился друг, а по совместительству начальник (или наоборот – это уж как кому угодно будет, что ставить на первое место, а что на второе).

– Да один кофе и спасает! Ночи – дело такое, верно? – Ивану Александровичу показалось, что друг что-то знает о его ночных бедах, внутри всё поджалось.

По дороге в кофейню, которая располагалась буквально на противоположной стороне улицы от магазина, Иван всё думал и думал: стоит ли ему всё выложить другу, попросить совета, или же ещё не пришёл тот час, когда совсем станет невмоготу? И стоит ли дожидаться этого часа? Хотя в новостях всегда изображают и показывают, как рьяно и с любовью берутся все защитники, активисты, чиновники, да и просто неравнодушные люди к расследованию уже произошедшего события, к выявлению и наказанию виновных, к установлению причин. И почти нигде он не видел, чтобы так же рьяно брались за недопущение или предотвращение чего-либо. Признать свою ошибку часто проще, чем признаться, что ведёшь себя или своё дело так, что неминуемо да что-то стрясётся!

– Знаешь, – сказал Иван, когда с чашечками горячего эспрессо они расположились на удобных мягких креслах, – а ведь моя Лиза поехала в санаторий всё-таки!

– Отпустил? Не жалеешь?

– Может и жалею… Да что сделаешь? Ты же знаешь её срок. А с такими сдавшими нервами – что с ней будет? Утром сегодня написала, что добралась нормально, всё в порядке уже, побывала на первом приёме, теперь вот какая-то там программа у неё начинается…

– Ничего себе. А какая?

– Да знаешь, как-то не спросил, – замялся Иван Александрович, левой пяткой чувствуя свою вину и даже не пытаясь оправдаться ни перед собой, ни перед другом.

– Дела… – протянул последнюю гласную Игорь, как-то искоса поглядывая на заспанные глаза начальника.

– Дааа… – в такт ему протянул Лопухин, задумавшись над чашкой кофе. В какой-то миг ему показалось, что он даже стал чернее обычного. Он мотнул головой, словно отбиваясь от какого-то наваждения. – Ну что же… Не пора ли нам пойти и поработать? Покажешь мне своё ноу-хау?

– Ну, оно не то чтобы ноу, но хау однозначно, – зычно засмеялся главный интернетчик отдела сбыта.

И они бодрой походкой помчались на работу, чтобы до конца дня окунуться в неё с головой, не отвлекаясь на личные неурядицы.

Рабочий день и в самом деле оказался бурным и насыщенным, так что Иван Александрович позабыл обо всём на свете: как тот счастливый рыбак, когда у него каждую минуту клюёт, стоит лишь только забросить удочку! Такие периоды в жизни, как и в рыбалке, бывают далеко не всегда, и потому особо ценятся, доставляя поистине неописуемое удовольствие и удовлетворение от того дела, которым занимаешься. Да что и говорить: рыбалка и торговля, пожалуй, местами так схожи друг с другом, как флаги разных государств с похожими или теми же самыми цветами, но повёрнутыми под другим углом. То один клиент из разряда «постоянные» звонил и приезжал, то другой, то крупную партию новеньких утюгов перебрасывали на другой городской склад, в связи со скорым открытием в тех краях целого жилого массива, то принимали претензии на сгоревшие вдруг в одночасье фотореле. Иван Александрович крутился как ужик на сковородке, задавая темп всем в общем и каждому в отдельности. Даже Кузьминичне, круглолицей и ещё статной женщине на пенсии, в чьи обязанности входила уборка кладовых помещений, наведение порядка на рабочих местах в дневное время, а в торговом зале в нерабочее время (из-за чего она задерживалась дольше всех), досталось от начальника не одно поручение и задание.

– Чистота должна быть в головах, тогда будет порядок и в делах, – склонив голову набок, посетовала она после очередного поручения.

– Ты о чём это, Кузьминична? – спохватился начальник, насилу замедлив бег, отчего ноги потеряли чувство расстояния и продолжили топтаться на одном крохотном пятачке подсобки: справа и слева высились, точно неприступные скалы, узкие переборки, а впереди – видная и многими уважаемая Кузьминична.

– О чём, о чём… Будто сами не видите и ничего не знаете?

– Да о чём же? Не томи уже, говори! Полно же работы ведь ещё!