Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

Густой лес, видевшийся до того близким, всё никак не доближался. И шли по дороге обжитой. Попалось несколько повозок двуколесных, запряжённых быками. В одной повозке сидели женщины, но не гологлавые, а с покрывалами на волосах. Глядели на Офонаса и его коня...

Повозка с женщинами ехала вровень с Офонасом и его провожатым. Возница поглядывал на меховую шапку Офонаса. Офонас на ходу снял шапку, снова привязал на пояс, а ткань чалмы смотал с пояса и повязал голову. Чандра запел, и несколько в его песне слов были внятны Офонасу. Женщины улыбались. Офонас подумал, что, быть может, здесь и нравы повольнее, и, если хорошо продаст коня, будут и жонки, сможет заплатить... Добрались до развилки, и повозка свернула прочь от Офонаса и Чандры... Офонас просил своего спутника-провожатого, каковы слова песни... Чандра сказал, как мог...

Гоури мечтает о пепельном Шиве,Радха мечтает о смуглом Кришне,Шочи — о тысячеглазом Индре,А героиню влечёт к герою.Ганга ревёт в волосах у Шивы.

Земля лежит на капюшоне Васуки,Ветер дружит с огнём,А сердце девушки поклоняется герою...[98]

И, слушая многие имена в этой песне, Офонас припомнил, как царевич Микаил из Рас-Таннура передавал ему рассказ хундустанского купца... Чандра посмотрел на своего спутника и стал говорить ему о своей песне:

   —  ...Гоури — другое имя богини Дурги, она супруга Шивы, большого бога. А Радха — любимая Кришны, самого весёлого и прекрасного бога. А Шочи — в браке с богом Индрой. А Васуки — огромный волшебный змей...

«Эх! — подумал Офонас. — Как бедно живут, и будто и ничего не надобно им. А кругом них — боги и богини, пёстрые и живые, и чудеса творятся такие чудные...»

Наконец вступили в лес.

Прежде Офонас не видывал таких лесов. Совсем немного прошли, а уж пальмы сплелись большими листьями, будто крышу над головами путников строили. Тянулись и ветви, и травы подымались, и зелёные вервия — лианы — спадали вниз. Чандра вёл Офонаса по тропе, утоптанной, хорошей, даже и не узкой. Бабочки огромные вдруг промелькивали крыльями разрисованными, будто птицы легчайшие. Трудно было поверить, будто всё это — явь! Каждое крыло — опахало пышное и разрисовано тонко и ярко тонкими кругами, цветными оторочками... А вверх по стволам бежали, мчались пёстрые жуки — иной с локоть длиною!.. И вдруг закричал и резкими голосами дивные птицы длиннохвостые, а хвосты раздвоенные, а головы, крылья, тулова жёлтые, зелёные, яркие красные — а чистые краски!..

Птицы кругом свистали, кричали... Чандра сказал, что здесь возможно увидать и правителя страшного лесного — чёрно-жёлтого полосатого тигра... Вдруг раздалось протяжное и страшное: «У-у!.. У-у!..»

   — Не бойся, — сказал Чандра, — тигр выходит лишь ночью. Тогда он охотится, а сейчас белый день...

Но чем далее углублялись они в чащу, тем менее похож был этот белый день на белый день. Темнело сумеречно, и сырость одолевала, долила...

   — Ты боишься, я вижу! — снова обратился к Офонасу его провожатый. — Но ведь у тебя нож, а у меня лук и стрелы в колчане напитаны отваром, сваренным из ядовитой травы... Я много раз ходил этой тропой...

   — Что ж, мы и ночью будем идти?

   — Ночью переищем. А завтра в полдень ты уже будешь на дороге большой...

Они ели жёлтые плоды, похожие на мужские тайные уды. Чандра развязал узелок, вынул две лепёшки и долблёную тыковку, горло которой было заткнуто пучком травы. Выпили воды. Вода сладкая была. Должно быть, отвар плодовый был в неё добавлен...

На низкой пальме висели гроздью ещё плоды — красные — гроздьями... В самых высоких древесных ветвях закричали многими голосами, нестройно, звонко и визгливо... Офонас закинул голову и увидел бегущих мохнатых зверей кричащих. Он догадался.

   — Маймуны? — спросил он.

Чандра удивился:

   — Ты видал их прежде? Это маймуны...

   — Я не видал их, я о них многое слыхал, да сказок боле, чем правды!.. И колдуны-то они, и оборотни!.. А теперь вижу: они просто звери, и, должно быть, не хищные, не злые...

Тут о плечо его ударился большой орех. Чандра засмеялся:

   — Видишь, благодарят тебя!..

Орех был с молоком. Офонас подал орех своему провожатому:

   — Возьми себе. Я мало наградил тебя за такой нелёгкий путь.

Чандра отложил орех и свой узелок на траву, сам нагнулся и скоро отыскал камень. Расколол орех, пробил трещину. Поочерёдно выпили молоко. Маймуны-обезьяны кричали над головами путников...

Неподалёку Офонас приметил деревце, плодоносившее ягодами, похожими на рябину.

   — Чандра! — позвал он. — Вот такие гроздья ягод растут на одном дереве в тех землях, откуда я родом..

Обезьяны-маймуны уже были хозяевами этого дерева и сбросили на землю немало ягод, совсем спелых.

   — Ты едал эти ягоды? — спросил Офонас. Он всё же опасался — а вдруг эти ягоды горькие, отровные?

Но Чандра отвечал, что эти ягоды возможно есть.

Офонас подбирал ягоды с земли:

   — Там, в моей земле, эти ягоды морозят и кладут их в тесто...