Семь «почему» российской Гражданской войны

И Вериго и Розанов определенно заявили, что они не в состоянии защищаться от вышеуказанных насильственных действий за отсутствием каких-либо для этого средств. После такого ответа я позволил себе еще раз повторить тот же вопрос, как ввиду его совершенно исключительной серьезности, так и во избежание каких-либо сомнений и недоразумений.

Оба генерала подтвердили свое первое заявление.

Тогда я доложил собранию, что в таком случае необходимо отправиться немедленно к Ойя, доложить ему, что представители русской власти, лишенные помощи и предоставленные самим себе, не в состоянии защищаться от красного вторжения и просят союзников не допустить появления красных в течение двух суток и в пределах крепостного района и прикрыть нас от нападения, пока мы в это время успеем эвакуировать из Владивостока офицерские семьи, после чего сами уйдем на ту сторону Амурского залива с сохранением за собой свободы дальнейших действий.

Это предложение было принято единогласно всем совещанием, причем я, подавленный тяжестью принимаемого решения, опять-таки два раза спросил Вериго и Розанова, нет ли какого иного исхода, и опять оба ответили, что такового не усматривают.

В дальнейшем совещание приняло мое предложение приступить немедленно к конфискации оборудования и погрузке нескольких транспортов и к сформированию конного отряда и конной пулеметной команды с вьючным обозом для ухода в Посьет, а если обстоятельства принудят, то и в Корею или Китай.

Но когда Розанову и Вериго предложили немедленно же ехать к Ойя, то оба наотрез отказались и заявили, что должен ехать я, как старший генерал. Время шло, надо было решать, и это принудило меня прекратить споры и дать свое согласие.

Чувствовал себя невероятно тяжело, вернулся от автомобиля в кабинет Розанова и еще раз спросил его, быть может, есть какой-нибудь другой выход, чем такое унижение. Ответ был прежний.

К Ойя меня повез на своем автомобиле Вериго; по пути я обратился к нему с тем же мучившим меня вопросом и выслушал решительное и определенное заявление, что в распоряжении коменданта крепости не было средств не допустить занятия Владивостока отрядами красных партизан и что решения, только что принятые на совещании у генерала Розанова, были единственно возможными и надо было осуществить их возможно скорее.

При прощании Вериго сказал мне, что отправляется к Изоме, осведомить его о принятых нами решениях, дабы пустить их по двум направлениям.

Кабинет Ойя на втором этаже и два марша, которые мне надо было подняться, показались мне бесконечными ступенями на эшафот. Ойя был в отсутствии, и меня принял Инагаки, которому я сказал буквально следующее: «Главный начальник Приамурского военного округа генерал Розанов и комендант владивостокской крепости генерал Вериго уполномочили меня, как старшего здесь генерала российской армии, доложить японскому главнокомандованию, что ими получено ультимативное требование самозваного земского правительства передать ему власть с исполнением не позже 8 ч. утра 31 января. Этого сделано не будет, и генералы Розанов и Вериго врученной им власти никому не сдадут, о чем генерал Розанов имел честь заявить еще сегодня утром при приеме его главнокомандующим. Но при отсутствии в распоряжении представителей русской законной власти необходимых вооруженных сил они не могут оказать соответственного отпора, и посему ими решено оставить Владивосток на попечение и ответственность союзного командования, а самим с верными им войсками перейти на ту сторону Амурского залива и продвинуться в район Посьета, сохраняя за собой полную свободу дальнейших действий.

При исполнении сего главной заботой русского здесь командования является сохранение жизни и безопасности офицерских семей, и посему оно обращается к японскому главнокомандованию с просьбой задержать на 48 часов вступление во Владивосток отрядов красных партизан и этим дать возможность погрузить на транспорт и вывести в море семейства офицеров и нижних чинов, оставшихся верными долгу, чем и избавить их от неизбежных преследований и возмездия новой власти».

К моему удивлению, Инагаки ответил немедленно, что он с этим вполне согласен, но только просит выполнить это возможно скорее; затем спохватился и добавил, что решение зависит от главнокомандующего, которое будет немедленно сообщено, как только состоится доклад, но что он, Инагаки, уверен в благоприятном для нас решении и что просимые нами 48 часов будут нам гарантированы. При этом разговоре присутствовали генерал Такаянаги[2011] и полковник Изоме.