Семейная хроника

Но это всё было не то. С такой чистотой и детской наивностью он встретился впервые. Николай Петрович был не женат, ему шёл двадцать восьмой год, и полагалось уже обрести семью. Маменька его умерла несколько лет назад, а отцу – старому барину Петру Кирилловичу – после смерти любимой жены было не до сына, он ушёл в свое горе и никого не хотел ни видеть, ни слышать. Жил уединённо в деревне и общался только с местными крестьянами.

Господа устали, день выдался тяжёлый, и хозяин предложил им лечь спать. Марья постелила им в горнице на широкой кровати. Уже засыпая и громко зевая, граф Орловский нецензурно выбранился и сказал, что он с удовольствием занялся бы красавицей Анютой, но тут же громко захрапел.

Николай Петрович долго не мог заснуть, Ему казалось, что Орловский, как животное, ему всё равно, где и с кем, почему-то было ужасно обидно за Анюту, словно её измазали в чём-то грязном и порочном. Он решил, что бедную девушку не отдаст никому, он будет её защищать, как Робин Гуд защищал бедняков, с этими мыслями он провалился в тяжёлый, удушливый сон.

Яркое солнце светило во все окна. На стене громко тикали часы с кукушкой. Кукушка равнодушно выскакивала из гнезда и громко отсчитывала неумолимое время. Николай Петрович взглянул на часы и понял: уже полдень. Орловского рядом не было. Он лениво потянулся и вспомнил и вчерашний день, и неудачную охоту, и красавицу Анюту. Голова гудела, видимо вчерашнее вино было достаточно крепким.

Он выглянул в окно: на реке лёд давно замёрз и сверкал на солнце, как алмазы. Крестьянские дети расчистили его у берега и, привязав к валенкам самодельные коньки, с визгом и криками катались, перегоняя друг друга. Везде было бело от яркого солнца и сверкающего снега, и эта чистота и непорочность в природе ещё раз напомнили ему о красавице Аннушке.

Пётр убирал лопатой снег, расчищая дорожки. Орловский стоял у ворот и курил трубку, внимательно разглядывая проходящих мимо крестьянок.

Николай Петрович увидел, что Аннушка внимательно наблюдает за ним сквозь плохо прикрытую дверь. Он позвал её, она вошла и, не поднимая глаз, спросила, когда господам подавать завтрак. Он сказал: «Немедленно, мы должны уехать через полчаса, нас ждут в имении, и старый граф Петр Кириллович наверняка уже волнуется».

Пока он умывался, на столе снова появились те же яства, только добавилось парное молоко и жирная сметана, ложка буквально стояла в ней. Николай Петрович позвал Орловского и сказал, что им надо срочно ехать домой. Тот неохотно подчинился.

Всю обратную дорогу барин вспоминал грустные Анютины глаза, как она смотрела на него, не скрывая своего девичьего восторга и любви, которая уже прочно засела в её юную душу. Такого с ним ещё никогда не бывало.

Он понимал, что Анюта – не его поля ягода, что он никогда не женится на ней, батюшка этого просто не допустит, но это новое, вмиг вспыхнувшее в нём чувство, не давало жить спокойно, волновало, требовало каких-то действий. Он ещё толком не понимал каких, знал только одно: ему необходимо видеть постоянно эту девушку, слушать её голос, держать её руку в своей и наслаждаться этим общением.

Она была для него, как сосуд с чистой ключевой водой, которую пьёшь и не можешь напиться, как символ верности и любви. Он прекрасно понимал, что эта девушка будет верна ему всю свою жизнь, никогда не позволит и в мыслях обмануть. И как она не похожа на тех холодных светских красавиц, которые окружали его в чопорном Петербурге.

Николай Петрович стал часто приезжать в Ильино. Анюта уже привыкла к молодому барину и ждала его и радовалась встрече. Он привозил ей нехитрые подарки: то колечко, то маленькие серёжки. Она счастливо улыбалась, надевала подарки и прыгала перед зеркалом. Николай Петрович видел, что она ещё совсем юная, чистая особа, и даже мыслей плохих у неё не было. Она любила его честно и открыто, как может любить юная восторженная душа.

Наступила весна. Дни стояли длинные и яркие. Цвела сирень, пели соловьи. В воздухе чувствовалось необыкновенное душевное томление.

Только Пётр и Марья – родители Анюты совсем не радовались частым приездам молодого барина. Они прекрасно понимали, что барин побалуется с их дочкой, да и бросит бедную девушку. Пётр не мог спать, ну да как скажешь барину, «не тронь не своё».

Марья тоже смотрела на дочь и понимала, какая тяжёлая судьба уготована её кровиночке. И лишь Аннушка была беззаботна и весела. Она ждала приезда своего Николеньки, как она теперь называла барина, когда он долго не приезжал, грустила, плакала, доставала его подарки и целовала их.

В одну из таких весенних ночей Николай Петрович остался ночевать в их избе. Ему постелили в горнице. Вечером, когда уже все в доме уснули, он позвал Аннушку к себе.

Девушка дрожала и ждала с замиранием сердца, что будет дальше. А дальше было то, что обычно бывает между молодыми и любящими сердцами, которые летят навстречу друг другу, подстёгиваемые страстями, не думая ни о чём и ни о ком.