Семья

– Хабибати… хельва… бхэббик… ракаса… – Стефан меня целовал…

Не думаю, что это продолжалось долго. Я пришла в себя и, отталкиваясь от него, попросила:

– Стефан, пусти… Стефан… пожалуйста.

Он убрал руку с моей спины, и я выпрямилась. Пряча от него глаза, промямлила:

– Сейчас Дашу пришлю… истосковалась она.

– Ты приходила, я чувствовал тебя, только не мог глаз открыть. Поцелуй меня, Хабиба.

– Я уже поцеловала, Стефан.

Дашу я окликнула, ещё не дойдя до террасы. Она не услышала. Отрешённо уставившись в одну точку, Даша не реагировала до тех пор, пока Настя не тряхнула её за плечо.

– Даша, Стефан проснулся, – повторила я в который раз.

Она несколько секунд смотрела на меня, вникая в смысл слов. Потом охнула, подхватилась и бегом понеслась домой. Анюта осталась на коленях Андрэ, он читал ей по памяти поэму «Руслан и Людмила». Понимала его Анюта или не понимала, но затихла, заворожено глядя в его лицо.

– Андрей, ты замечательный дедушка! – восхитилась я и, наклонившись к нему со спины, прижалась щекой к его теплой щеке.

– Детка, случилось что? – Андрэ похлопал рукой в перчатке по моей, обнимающей его, руке. Вероятно, почувствовал моё смятение.

– Ещё не знаю, надо подумать, – ответила я, размыкая объятие и выпрямляясь. – Я пойду в кабинет. Настя, будете возвращаться с прогулки, стукни в дверь.

В кабинете, забравшись с ногами на диван, я предалась воспоминаниям о поцелуях Стефана – нежные, бережные, они и сейчас, при воспоминании, вызывали в груди волнение. Я облизнула губы и вновь ощутила вкус его языка. В ушах раздался ласковый шёпот Стефана. «Что его слова значат? – мысленно вопросила я, закрыла глаза и упала головой на подушку. – Стефан… если ты сейчас войдёшь, я не буду сопротивляться, я уступлю. Ты чувствуешь меня, ты сейчас придёшь и опять меня поцелуешь. Стефан!» Я звала его.

Опомнившись, я испугалась: «Что же я? Зачем? – и взмолилась, – Серёжка, возвращайся скорее!» Я вспомнила губы Серёжи, его властные поцелуи, его горевший вожделением взгляд и… желание захлестнуло меня, в мгновение растопив плоть. «О, как же я соскучилась… – закусив уголок подушки, я старалась остановить, накрывающую меня, физически ощущаемую тоску. – Нельзя! Нельзя мне думать о тебе. Только ночью, когда я одна, я позволяю себе вспоминать твои губы, руки, твои глаза. Тогда огонь желания распаляет моё тело, и на какое-то время мне кажется, что ты рядом. А потом вновь наваливается отчаяние одиночества. Я тороплюсь заснуть, мечтая, что утром ты разбудишь меня шепотом: «Маленькая, иди ко мне», но просыпаюсь без тебя и опять жду ночи. Милый, возвращайся скорее, я не умею справиться с собой!»

Кое-как сконцентрировавшись, я погрузила себя в поток плотного ослепительно-белого света, но равновесие не возвращалось.

«Нет, о Серёже думать нельзя! – поняла я и вновь обратилась мыслями к Стефану, вспомнила его внимательный взгляд, его нежные поцелуи и поняла: – Я его не хочу, – ещё раз прислушалась к себе, – нет, я его не хочу. Его нежность посулила избавление от тоски и только. Прости, Стефан, мою слабость. И ты, Даша, прости. – Я глубоко вздохнула и села. – Серёжа принёс в мою жизнь гармонию. А ты, Стефан, несёшь беспокойство. Кто ты? Зачем ты в моей жизни? Зачем я пришла в твою жизнь?»

В кармане зажужжал телефон. Даже не взглянув на экран, я знала, что звонит Серёжа.

– Серёжа, здравствуй!

– Маленькая! Здравствуй, Девочка, скучаю, с ума схожу. У вас всё в порядке? Неспокойно мне. Детки как? Ты?

– Всё в порядке, Серёжа. И с малышами, и дома уже всё в порядке. – Я понизила голос до шёпота. – Серёжа, я тоскую. Очень. Плохо справляюсь.

– Маленькая, ещё немножко. Я завтра буду дома. Не плачь, Девочка, завтра я обниму тебя.

– Я тебя жду, Серёжа. Я люблю тебя!..

– Я думал, между вами что-то произошло, как раз в ту самую неделю, когда вы были вместе и всё время одни.

– Серёжа, мы не были вместе. Только когда я кормила и купала малышей, Стефан был рядом и помогал. Он даже и массаж им делал не каждый день. Не успевал. Днём детки спали на улице, я их оставляла у арки под надзором собак, а сама почти весь день проводила на кухне. Маша в первый же день заболела, а я только к вечеру третьего дня сообразила, что могу еду из ресторана заказывать. – Я улыбнулась. – А ты знаешь, что Граф никого к малышам не подпускал? Снизошёл до лая – издалека кого завидит, меня зовёт, лает и на окно оглядывается. Неужели всё понимал? – Я помолчала и, вздохнув, вернулась к Стефану: – Знаешь, я только после поцелуя осознала своё влечение к нему, и до сих пор не знаю, когда это началось.

– Давно, Маленькая, ещё в Париже, а, возможно, и раньше.

– Почему ты так думаешь?

– Помнишь, как ты расстроилась, когда он отказался заниматься с тобой выездкой? Слёзы. Обида. Я тогда испугался. Подумал, ты любишь его! Сама ещё не знаешь, что любишь.