Семья

– Давай перейдём в кресла к бассейну, но там трудно разговаривать, там эхо. Или вернёмся в зимний сад.

– Не надо! – отрезала Маша и с опаской осмотрела диваны вокруг.

Ни слова не говоря, я встала и пошла за стульчиком Даши, на который та садится, когда делает мне педикюр. Стульчик был низким, но мягким.

– Подойдёт? – спросила я, ставя стульчик рядом с Машей.

– Сойдёт. – Она села, чинно соединив коленки, и разгладила на коленках подол платья. Указав на мой диван пальцем, спросила: – Тебя-то он, почему не болтает?

Я пожала плечами.

– Сижу спокойно. Рассказывай, Маша, о чём ты хотела поговорить.

– Хотела! – воодушевилась она. – Я ведь видела тебя, когда ты задом вперёд от конюшни уйти старалась. Думала, ты там выглядываешь чего. Потом смотрю, шалава эта из конюшни выскочила, а потом и Стефан оттуда же вышел. Я и поняла всё. Вот и хочу у тебя спросить. Что ты, опять Стефану всё так оставишь? Дашка-то если про Светку узнает, голову её непутёвую вначале оторвёт, а потом лысой сделает. Стыда же не оберёшься! А ты знаешь, что эта… – она поискала подходящее слово, – дрянь в штаны к моему Василичу лазала? Сзади неслышно подкралась и затолкала ручонку-то. Одной пояс оттянула, а другую в штаны затолкала. Что ты на это скажешь?

«Скажу, что приняла в семью нимфоманку…» , – подумала я.

– Мой Василич-то не чета Стефану, вытолкал её с конюшни. А Стефан, вишь, ублажил. Тьфу ты! И жена с ребёнком не помеха!

«Да, ребёнок не помеха… – продолжала я предаваться своим размышлениям. – Как же мне позаботиться о Марфе? Как оставить в доме дочь и выставить из дома мать? В древние времена были храмы богини-матери. Служение культу сопровождалось бесчисленными соитиями, жрицы пользовались почётом. Светлана из того времени в нашем заблудилась…»

– Что ты опять молчишь? Прямо в доме развратничают, а она на рыб смотрит! – Чуть развернувшись, Маша через плечо взглянула на аквариумы за спиной.

Прямо над её головой без устали нарезала круги маленькая акула. А в аквариуме выше чёрно-белая леопардовая мурена высунула нос из нагромождения камней и потекла, извиваясь, длинным телом.

– Маленькая!

– Рассказала б раньше про Василича, я бы уже что-нибудь и надумала.

– Так я думала, она только к Василичу моему. А она, вишь, ко всем! Совсем бабы стыд потеряли! И к Сергею Михалычу полезет, – уверенно заявила Маша, – дождёшься!

– Сейчас главное, чтобы Даша ничего не узнала. Ты помоги мне Дашу уберечь, если ещё кто что видел, пресекай все разговоры и мне скажи. Ты с Катериной общаешься. Что она?

– Катерина хорошая, ничего сказать не могу. Работящая. Хлебы-то она теперь печёт, знаешь ведь? Лучшие у неё хлебы получаются, чем мои. Сладкая выпечка моя вкуснее, а хлебы её, что ж тут не признать правду? На кухне хорошо помогает, но самостоятельно пока ещё ничего не готовила.

– Как думаешь, она знает про Светлану?

– Сейчас-то? Думаю, нет, не знает. А что промеж них раньше было, не знаю. Она молчит больше, я уж и расспрашивать перестала. Да ты Анну Петровну спроси! Они часто вместе. Анна Петровна туда, – Маша покивала головой набок, – на ту кухню к Катерине ходит.

Та кухня – это выстроенное под одной крышей с оранжереей просторное помещение с русской печью. Именно там Катерина ставит квашню и выпекает хлеб.

– Хорошо, Маша! Теперь у меня к тебе разговор есть.

Маша подалась ко мне всем телом, приготовившись слушать.

– Василич сердитый, сам на себя не похож. Почему, Маша?

Маша растерялась, потом взгляд её убежал в пол, потом она искоса посмотрела на меня и робко предположила:

– Может, устал.

– Может, и устал. Хотя Михаил и на конюшне, и на «ферме», и в теплице всегда с ним.

– Не знаю, что сказать, Маленькая. Ты сама у него спроси.

– Если ты, Маша, ничего мне не ответишь, я спрошу.

Маша егозила на стульчике, словно только сейчас почувствовала, что стульчик и мал, и низковат. Я вздохнула и спросила напрямую:

– Что у тебя с принцем, Маша?

Она испуганно вскинула глаза и опять потупилась. Маша никак не могла решиться: солгать или сказать правду. Маша принадлежит к числу тех женщин, которым необходимо делиться эмоциональными переживаниями. Я боялась, что в качестве наперсницы она изберёт Дашу, а та начнёт помогать устраивать её тайные свидания.

– Маша, я не хочу лезть в твои личные дела, но твой с Его Высочеством флирт происходит, как ты сама выразилась «прямо в доме».

Лицо Маши сделалось пунцовым, глаза сверкнули, вздёрнув подбородок, она заявила:

– Ты не можешь мне запретить!

– Не могу и не хочу, Маша, – спокойно парировала я. – Ты взрослая женщина, тебе решать какого мужчину выбрать. Его Высочеству, когда он вернётся, я откажу от дома. – Считая вопрос исчерпанным, я встала.

Маша вскочила и, раскинув руки, преградила мне дорогу.