Семья для чемпиона

Как я и думала, Ярик нагоняет меня уже у дверей. Открывает, пропуская вперед. Я влетаю в светлый стерильный холл, в котором на удивление приятно пахнет. Не медикаментозными препаратами, как в обычных больницах, а лавандой. Зачем-то подмечаю для себя, что, должно быть, у них отличная система вентиляции, когда к нам подходит девушка в белом халате. Очевидно, администратор. Улыбается:

– Доброй ночи. Вы…

– Мы за сыном, – бросает Яр.

– А, о, тогда вам туда, – машет ладошкой куда-то вправо.

Мы, не дожидаясь более подробных разъяснений, сворачиваем в длинный коридор. Десять метров прямо, вдоль закрытых кабинетов с табличками. И оказываемся в большом пустом зале. Я оглядываюсь. Народу здесь немного. Поправочка – в двенадцать часов ночи его вообще нет! Только…

– Дима!

Сын открывает взгляд от телефона. Наверняка в какую-то игрушку рубился. На ноги подскакивает. Я с места срываюсь. Проскальзывая ботинками на плитке, подбегаю к своему чаду и в охапку сгребаю. Ощупываю, осматриваю с ног до головы. Руками, глазами – спешно проверяю, все ли с ним хорошо. Цел, здоров, не поранился? В щеки зацеловываю, волосы ерошу, обнимаю, обнимаю и обнимаю.

Димка бурчит, ворчит и вяленько вырывается. Неловко ему. Не любит он все эти нежности телячьи. Взрослый уже парень. А я чуть не умерла, блин! Я такого, такого себе нафантазировала, что ни одному режиссеру хорроров не снилось!

– Ну мам, мам, хватит, – протестующе упирается мой ребенок. – Со мной все хорошо, правда. Я же уже большой, ма. Перестань.

– Больше никогда так не делай! Понял меня? Никогда!

– Понял, – бурчит недовольно, а сам в глаза не смотрит. То в пол упирается, то в потолок. Стыдно. Знаю, чувствую. Но не за то, что молча уехал, а за то, что план его неожиданно медным тазом – обмороком Гордея – накрылся. Вовремя, да?

Подумать только – он все услышал. Все узнал. Морду этому недопапаше бить поехал. Уже до ледового добрался. Матч вовсю шел, когда он трансляцию на телефоне включил и узнал, что Гордея на льду вырубили. Увезли в бессознанке. Он за ним поехал. На что рассчитывал, на что надеялся – не понимаю! Ребенок. Ну какой же Димка еще ребенок! Сначала делает и только потом думает.

Я губы поджимаю и отступаю. Волосы со лба ладонью откидываю. Выдыхаю. Только сейчас немного отпускает: страх, паника, ужас, отчаяние. Отступают потихоньку, хватку щупальцев своих ослабляя. Уже не так душат.

И все равно в голове не укладывается!

– Привет, Кость, – здоровается Яр со своим приятелем.

– Здоро́во, Рем, – протягивает и пожимает руку мужа Константин.

Тоже хоккеист, полагаю. Высокий, спортивный, мощный мужик. Ничем по габаритам Ярику не уступающий. Вероятней всего, из команды Гордея? А в общем-то без разницы. Мир не без добрых людей.

Я киваю ему и улыбаюсь, насколько мышцы моего опухшего от тонны пролитых слез лица могут улыбнуться:

– Спасибо вам, Константин, что за сыном приглядели.

– Да без проблем.

– Че с этим? – машет головой в сторону палат Яр. – Болезным.

– Гордеем? Да все в рамках правил, мы вообще ни хрена не поняли. Силовой на нем провели. И не то чтобы удар был сильный, а он рухнул как подкошенный и отъехал прямо на льду. Ну скорая его быстренько на носилки и в больничку. Сейчас уже все в норме, пришел в себя. В регистратуре сказали, ничего критичного, но какие-то дополнительные анализы сдать придется.

– Ясно. Удивительно, что он вообще медкомиссию прошел и допуск получил, со своим-то «послужным списком».

– Так вот в том-то и прикол. Говорят, бортануть его хотели медики наши. Он договорился.

Яр небрежно отмахнулся, мол, его здоровье – его проблемы. А меня неожиданно изнутри лезвием полоснуло от неправильности. И не то чтобы я бывшего сильно жалела. Нет. Он сам сделал все, чтобы родной брат его не любил и не принимал. Но будто не по-человечески это. Что, если проблемы со здоровьем у Гордея куда серьезней, чем кажется?

Я машу головой, откидывая лишние мысли прочь.

– Ну что, малой, – переводит взгляд на Димку Яр, – накатался? – треплет по плечу. Не ругает, не выговаривает, не психует и не злится. Но Димку почему‐то это задевает. Он дергается. Исподлобья смотрит, как маленький дикий волчонок, готовый наброситься и покусать.

Я зависаю.

Это что еще за новости?

– Дим, – осаждаю.

Сын отворачивается.

Яр заметно напрягается. Полагаю, новость о том, что Ярослав сыну родной дядя, каким-то образом его задела гораздо глубже, чем мы могли предположить. Обидела? Расстроила? Что молчали? Врали? Недоговаривали? На секунду становится страшно, что Димка озлобится на Ремизова. Что не поймет, не простит и не примет. Но тут же этот страх перемалываю и отпускаю. Сын бросает виновато:

– Простите. Так просто вышло.

От неловкости был этот выпад, понимаю.

Ярика слегка отпускает. Плечи расслабляются, черты лица смягчаются. Мы решим это. Обязательно. Мы же семья, черт побери!

– Ладно, я тогда погнал, – говорит Константин. – Приятно было познакомиться, Аврелия, Дмитрий.

– И нам, Константин, – киваю.

– Провожу тебя до машины, – мажет взглядом по моему лицу Яр. И я понимаю, что он ретируется. Дает нам с сыном возможность все обсудить сначала наедине.