Семья напрокат

Причмокиваю. Видно, старушка решила разрулить скандал самостоятельно. Но, насколько я знаю, её комната самая маленькая, ровно вполовину меньше нашей спальни и у неё нет собственного санузла. В этом помещении следовало бы сделать рабочий кабинет, или библиотеку, но, ни то, ни другое не понадобились хоккеисту, и он обставил её для няни, которая долгое время помогала Лизавете с сынишкой.

– Бабуль, у тебя очень маленькая спальня, там положительной энергии негде циркулировать. Она появляется у окна и тотчас выходит за дверь.

– Ну, как хочешь.

Старушка хмыкает, понимая, что скандал исчерпан. Больше свободных помещений в квартире хоккеиста нет, а нашу «семейную» спальню своим обезумевшим родственникам он отдавать не собирается.

– Ладно, идёмте завтракать! Кофе, небось, уже остыл!

Голос Ангелины звучит примиряющее, и я расплываюсь в улыбке. Вроде всё нормально. Интересно, почему молчит Полонский, мне не слышно его голоса.

За стенкой, рядом с детской, проходят несколько человек – я слышу их шаги, и тут дверь слегка приоткрывается, и в комнату просовывается хитрое лицо хоккеиста:

– Всё в порядке?

– Да, сейчас покормлю Никитку, и приду к вам.

Мужчина кивает и убирает голову.

Отставив бутылочку на тумбочку, я беру мальчика на руки, и, держа столбиком, направляюсь на кухню. Все уже расселись за большим, круглым столом и обсуждают, как сегодня будет строиться наш день.

– Сейчас поедем в какой-нибудь Торговый центр, и пройдёмся по магазинам! Нужно прикупить красную одежду нашей Лизавете!

– Маргарите!

Я уже не замечаю обычную перепалку супругов. Пусть называют меня как угодно, я буду откликаться на оба имени.

– Да-да, я снова забыла. Так нелегко привыкнуть, что у человека появилось другое имя. А бабушка с Илюшей пока просто погуляют.

– О, нет, я останусь дома. Какие мне магазины, зачем? Да я и вижу плохо, упаду ещё где-нибудь. И мальчика со мной не оставить – вдруг, со мной что-то случится? Нет, я остаюсь, а вы идите, развлекайтесь.

Агриппина Яковлевна отнекивается и качает головой. Я, конечно, понимаю женщину – ей и так тяжело жить практически ничего не видя, а тут ещё и сумасшедшие родственники тащат куда-то, пытаясь развлечь. Сомнительное удовольствие.

– Ну, хорошо. Бабушка остаётся дома, я буду гулять с сыном по магазину, а вы покупайте красную одежду, раз она вам так нужна.

Полонский протягивает мне пластиковую карточку, и прищуривается:

– Пин-код – дата нашей встречи.

Он что, издевается? Или это сделано специально, чтобы я не смогла ничего купить?

Увидев мой удивлённый взгляд, хоккеист расплывается в довольной улыбке. Ага, это снова была проверка моих стальных нервов. Что ж, похоже, после праздников я не только поседею, но и закалю характер. Будет отлично, если не придётся лечиться в неврологической клинике.

– Конечно, дорогой. Ты ведь у меня такой романтик!

Посылаю мужчине воздушный поцелуй, буравя его при этом взглядом. Ангелина всплёскивает руками:

– Ах, как мило! Вы такая красивая пара! Когда вы решили пожениться?

Молчу, опуская глаза в стол. Хоккеист заварил эту кашу – вот сам пускай и выпутывается! Я совершенно не представляю, что нужно сейчас сказать.

Максим Дмитриевич крякает, вытирает губы салфеткой, и расплывается в ехидной улыбке.

– До лета мы свадьбы не планируем.

– А почему? У вас сыну уже скоро год!

– Лизавета не хочет. Говорит, что ей нужно похудеть ещё килограмм на семь к свадьбе. А то боится не влезть в свадебное платье со своей необъятной задницей.

При этих словах я чуть не подавилась омлетом. Ангелина же тоже не ожидала такого ответа от своего братца, и с недоумением уставилась на меня:

– Это правда?

Киваю. Теперь ни за что не расскажу спортсмену о своей ночной находке. Конечно, возможно в колпачке ручки лежит пустая, ничем не примечательная бумажка, но, сдаётся мне, это тайник.

– Ой, не придумывай. У тебя очень аппетитная попа. Тем более, ты недавно родила ребёнка.

– Да, Ангелина права. Не всем же быть такими тощими, как она.

Максим Дмитриевич, неожиданно, цепляет сестру. Похоже, ему просто скучно жить без скандалов.

– Что? Ты намекаешь, что я тощая?

– Ну конечно! Ни сисек, ни жопы! Даже взяться не за что! Теперь я понимаю, почему у твоего муженька съехала крыша!

Ангелина подскакивает со стула, хватает со стола чашку с чаем и выплёскивает напиток в лицо брату. Я в ужасе зажмуриваюсь, но тут со своего места вскакивает обычно спокойный американец:

– Быстро успокоились! Никакая энергия ци не будет циркулировать в жилище, в котором живут два безумных буйвола! Хватит уже скандалить!

В завершении своей тирады художник опускает кулак на стол. Все замолкают, а Ангелина понуро опускает голову:

– Прости, дорогой. Но Макс – первый начал.

– А ты должна научиться сдерживать свой буйный нрав, иначе перед тобой никогда не откроются Врата Солнца! И не смей сокращать имена, это очень плохо! Ты обрубаешь энергию!

Девушка замолкает, а художник поворачивается к хоккеисту:

– А вы, если будете постоянно приставать к своей сестре, разрушите свои кровные узы, и в ваш дом никогда не придёт Солнце!

– Да ладно!