Сердце отравителя

— Это я хотел бы знать, на что ты надеешься. — Дождь, кажется, вернул самообладание. Во всяком случае, голос его стал мягче, будто он увещевал ребенка или душевнобольного. — Нин. Тот, кто наложил проклятие, не сможет принести себя в жертву, даже если захочет исправить содеянное. Или ты собралась принести в жертву меня? — Он чуть вздернул подбородок, то ли действительно оскорбившись на такое предположение, то ли пытаясь спровоцировать меня. Я промолчала, а он продолжил: — Забыла или не дочитала? Жертва должна быть добровольной. Хочешь попросить меня пожертвовать собой ради друга? Прости, но я не храбрец, а ты плохой манипулятор.

— Все верно, Рин-гэ. — На меня словно свалилась огромная каменная плита. Даже он. Даже тот, кто знал меня лучше всех, был ближе всех. Даже он поверил в то, что это я наложила проклятие на Камня и его семью. Ну, с другой стороны, может, это к лучшему? Уже ничего не изменить. Мне ведь давали шанс оправдаться, достать и принести противоядие. Меня тогда, после первых обвинений, отпустили. И мы с Ильяном отправились в Западные горы. И даже вернулись оттуда… с победой. Я так думала. Пока Ильян уже в самом конце пути, в столице княжества, не уничтожил фиал с противоядием и не обвинил меня при свидетелях в том, что это сделала я, чтобы завершить свое проклятие».

Глава 17

«— Помнишь, ты когда-то проиграл мне три желания и мы закрепили этот проигрыш магической клятвой?

— Что? — Дождь держал лицо, но, кажется, резкая смена темы его все же сбила. Да, это был почти шуточный проигрыш, он не подразумевал никаких серьезных последствий. Да я и не собиралась тогда ничего такого требовать. Но вот клятва, которой мы закрепили наш спор, была вполне настоящая.

— Я требую исполнения договора. — Над моей поднятой ладонью возникла вязь заклинания.

— Вот как… — Рин-гэ криво усмехнулся и повел плечом — я, хотя и старалась приковать его так, чтобы не причинять лишних неудобств, совсем халтурить не могла. Он сильный маг и умный человек. Рисковать было нельзя. — Значит, я угадал. Ты потребуешь от меня стать добровольной жертвой.

— Нет. — Я улыбнулась в ответ. В душе догорали угли последней надежды. — Ты сегодня не умрешь, Рин-гэ. И вообще никто не пострадает из невиновных. Но ты должен будешь отнести противоядие в Ла Риду. Это первое мое желание. А второе — ты никогда и никому без моего непосредственного разрешения не расскажешь, что здесь произошло и что означал для меня этот ритуал.

— Ничего не понимаю, — признался Рин, и его лицо стало таким знакомым — растерянно-сосредоточенным, задумчивым.

— Смотри — и увидишь. — Я невесело пожала плечами. А затем расправила крылья. Он все равно их уже видел, когда я улетела с помоста для казней, забрав его с собой.

Над второй ладонью тоже зажегся нужный символ. Я встала лицом к пентаграмме и сосредоточилась. Сейчас нельзя было ошибиться.

Секунды капали в пустоту одна за одной с едва слышным звоном — как падают капли крови на золотой поднос во время ритуального жертвоприношения. Я слышала их все, отсчитывала внимательнее, чем годы собственной жизни. Да тех годов-то было… капель крови надо больше.

— Нин, не дури, — словно откуда-то издалека слышались слова Рин-гэ. Он не повышал голоса, но был к этому, очевидно, близок. — У тебя все равно ничего не получится, а эффект будет непредсказуемым. Взорвешь тут все ни за что. Нин…

Кристаллы начали светиться один за другим, вычерчивая многоуровневую сложную фигуру разноцветными лучами. Ритуал начался. Тот самый ритуал, который не запустить наложившему проклятие.

— Да подожди ты! — вот и посыпалось все его хваленое спокойствие. Он почти кричал, меловая бледность сменилась какой-то нездоровой серостью. Я не смотрела на него и все равно это видела.

Тонкий серебряный кинжал мелькнул быстрее мысли, и настоящие капли крови начали расплываться алыми звездами внутри пространства пентаграммы. Каждая звезда вспыхивала, заставляя световую фигуру сверкать ярче и двигаться все быстрее. Сияющий водоворот набирал силу.

— Нет! — Вопль смешался со звоном цепей, когда он, осознав наконец происходящее, с силой рванулся из своего плена.

— Прости, — повторила я и не выдержала, повернула голову, чтобы посмотреть на него по-настоящему. Только мгновение. А потом шагнула в центр феерии света.

— Нин, не надо, — то, что должно было стать новым криком, сорвалось с бескровных губ хриплым беспомощным сипением. Пентаграмма вспыхнула в последний раз и погасла. Я стояла в центре и смотрела, как из моей груди вьется багряная дорожка к тому месту, где прямо из воздуха рождался новый кристалл. Алый, как кровь. Он, собственно, из этой крови и рос, тонкие нити от меня к артефакту противоядия обрывались постепенно, выпивая мои силы и мою жизнь.

Этот артефакт, как и ритуал, не зря называется сердцем.

Последняя нить оборвалась, и я рухнула на колени. Кровь текла из раны на груди, из носа, капала с губ. Сил почти не осталось. Но нужно было завершить ритуал.

Я снова развернула крылья и ударила в сердце нового артефакта всей мощью своей магии, отдавая ее без остатка.