Сердце отравителя

— Сразу уж лестницу проси мраморную. — Ворон махнул рукой в сторону окна, предлагая, очевидно, оценить высоту. — Накидать пару платформ и подняться на три-четыре метра я, может быть, смогу. Но они непрочные и быстро исчезают, а тут их потребуются десятки. Так что из окна мы, конечно, спустимся, но очень быстро и с нежелательным побочным эффектом в виде сломанной шеи. А скажи-ка, — он без предупреждения переключил внимание на Дождя, — книга же вопить не будет, если ее унести? Вопить будет комната?

Глава 21

Ян

А когда у меня что в жизни было легко? Вот и теперь все пошло через одно место. Для начала нам так и не удалось вернуться в нужный раздел библиотеки. Мы просидели в комнате у сраного Дождя битых три часа и дождались только того, что орденских прихвостней в здании стало еще больше.

Ну и приехали. В итоге за книгой поперся сам Дождь. Что-то он там свое намагичил, распылил, навонял — я не стал вдаваться в подробности. Новый переполох поднялся ровно тогда, когда мы уже покинули библиотеку. И его водное магичество с нами не поперлось, хотя очень хотело.

Нин-джэ, главное, была бы не против. Зато я в гробу видал такие перспективы! Но к счастью, на общем совете эти двое решили, что слишком подозрительно будет выглядеть, если Дождь смоется с рабочего места сразу после инцидента. Так что ему предстояло оставаться в библиотеке еще минимум луну, а потом выбраться для полевых исследований в мир. Штатно.

Ну а раз он остался, мы ему дополнительное алиби состряпали.

Нет, я вовсе не желал ему мстить. Все ради дела, а то, что кровь на ноже греет душу, так это просто потому, что дело хорошо сделано, не иначе.

Стража все же не совсем идиоты, а маги не идиоты вовсе. Это не кошелек спереть, тут не отговоришься тем, что тебе дали затрещину и сбежали.

А вот сквозная рана в боку — это уже аргумент. И вовсе не потому, что последние двадцать лет мне очень хотелось немножечко продырявить этого книжного червя.

Его вылечат, разумеется. Пара дней, руки опытного лекаря — и будет как новенький. Зато уже никто не сможет сказать, что он был на месте преступления и ничего не сделал. Сделал, еще как! И на преступников напал, получив удар ножом, и, истекая кровью, выполз в коридор звать на помощь. И даже наверняка указал направление, куда сбежали мерзавцы с книгой.

И вообще, Дождь ведь сам предложил, верно? Это же насколько наши с Нин-джэ препирательства должны были ему надоесть, чтобы почтенный библиотекарь предложил продырявить себе шкуру?

Воистину — не было ничего проще, чем, дождавшись, когда первый шум уляжется, выйти тем же путем, что и пришли. И прихватить с собой заботливо приготовленную «дорогим другом» стопку ветхих бумаг, в которых при должном изучении обязаны попасться упоминания о последнем аватаре смерти.

Выйти, забрать коней и, притаившись в условленном месте, ждать, когда из окна башни вылетит укрытая магической сферой книга.

Ах да, еще не забыть, уходя, наградить друга за помощь кинжалом, загнанным в бок по самую рукоять.

Всегда любил этот клинок. Нет, я люблю всякие, особенно проклятые, но этот мне милее всех. Проклятие тихой смерти, м-м-м. Ты пронзаешь человека, не причиняя ему боли, и спокойно исчезаешь. А через три четверти часа рана открывается. Обычно это дарит ни с чем не сравнимое удовольствие от осознания, что человек уже убит твоей рукой, а знаешь об этом лишь ты. Он же продолжает бахвалиться и смеяться тебе в спину, когда ты уходишь «ни с чем». И не подозревает, что ты просто хочешь убраться от преследователей раньше, чем тебя начнут преследовать.

Тут, впрочем, проклятие играло на руку жертве, кто бы мог подумать. У Дождя как раз хватило времени незамеченным пройти в нужный отдел, взять книгу и спрятать ее в магический кокон, чтобы она не пострадала, когда ее научили летать. Затем книга полетела в окно, а Дождь, зажимая рукой кровящую рану, выполз навстречу прибежавшей на сигнал тревоги страже. Чтобы рассказать о подлом преступнике, похитившем книгу и сбежавшем налево по коридору.

Будет смешно, если в суматохе его забыли подлечить и он все же истек кровью.

Как только книга оказалась у Нин в руках, девушка, успевшая в рекордный срок избавиться от парадного облачения, вихрем взлетела в седло и приказала гнать со всей возможной скоростью.

Уходить предпочли лесополосой — по крайней мере, пока из окон замка можно было нас заметить. В конце концов, для чего давать лишнюю зацепку о направлении нашего движения?

Затем, все же вылетев на дорогу, мы мчались до тех пор, пока не возник риск загнать лошадей.

Я бы загнал, но Нин-джэ уверенно спешилась и заявила, что дальше мы идем на своих двоих.

Мило. Знакомо. Бесит. Аж до счастливых судорог — все как раньше! Все как я хотел. Мечтал. Жаждал. Рвался с этого поводка желаний до кровавой пены на губах, но вырваться так и не смог. Пока она рядом — мне хорошо. Ее нет — я только хриплый вой в небо. Вот такая, мать ее, засада.

В итоге первый нормальный привал случился только после полудня, если можно назвать привалом унылое восседание на пне в обнимку с кружкой кипятка без ничего.