Сердце отравителя

— Брысь, бесстыдник! Что ты творишь? Маленький еще.

— Это я маленький?! Да я…»

Солнце светило ему в спину, и я жмурилась, загораживаясь ладонью от яростного сияния вокруг его головы. Паразит так и норовил скинуть то рубашку, то штаны и прогуляться передо мной во всей красе, демонстрируя поджарое, но уже отнюдь не детское тело. Соблазнял… а я не соблазнялась. Мы поцеловались-то уже только на обратной дороге, почти достигнув цели с фиалом противоядия в секретном отделении сумки.

Я тогда не знала, что этими поцелуями меня искусно отвлекают, чтобы украсть фиал. Наивная, радостная, возвращалась в город, где ждали остальные из моей звезды, чтобы снять проклятие с Камня и сказать им всем, что я решила: замки и города не для меня. Я останусь сердцем их звезды и, если нужна будет моя помощь, всегда приду. Но жить ни в Ла Россин, ни в Ла Риду, ни в академии не буду.

Ветру я собиралась сказать, что окончательно разрываю нашу помолвку. Да, когда-то наши семьи договорились. А у нас самих даже что-то такое было в академии, то ли вражда, то ли влюбленность. Когда и вместе никак, и врозь скучно. И ругаться можно до искр, и мириться потом за кувшином слабенького вина.

Но нет. Я не стану его женой. Уйду с Ильяном. Его голос, моя магия, свобода и дорога — что еще нужно для счастья романтичной идиотке?

Для них, наверное, это было так давно…

А для меня — буквально вчера.

Глава 35

Ян

Из густого тумана беспамятства меня вытащил покалывающий жар в правой половине тела. Судя по отсветам, мерно пляшущим под опущенными веками, то ли меня приволокли к костру, то ли костер развели около меня.

Открывать глаза не хотелось. Хотя бы потому, что это дало бы однозначный исчерпывающий ответ на вопрос, который я боялся даже задать.

Ушла или осталась? Чертова удавка, которой я не ждал и не искал, снова сдавила горло. Сколько ж я с нее рвался… сколько не хотел смиряться, что вся моя жизнь завязана на одну девчонку, что в ее силах как подарить мне блаженство, так и причинить неимоверную боль, даже не касаясь пальцем…

Покалывание от близости огня усиливалось, в конце концов рукав нагрелся настолько, что появилось подозрение, что он вот-вот вспыхнет. Пришлось отодвигаться, одновременно с этим открывая глаза.

Беглый взгляд по пустому помещению чуть не заставил застонать. Неужто все же…

— Очнулся?

Вздрогнув, я повернул голову. Это не она ушла, это я невнимательный болван.

А Нин-джэ — вот она, туточки. Сидит в углу, привалившись к стене и поджав под себя одну ногу.

— Твоими стараниями, очевидно. — Я с заметным трудом заставил тело принять полусидячее положение, почти слыша, как восторг колотит изнутри по черепной коробке. Осталась! Все же осталась!

— Сама не знаю, почему я такая дура. — Девушка хрипло рассмеялась и сделала глоток из ополовиненной уже бутылки. Мутное стекло не позволяло рассмотреть содержимое, но что-то подсказывало, что внутри ни хрена не сок. — Бросить бы тебя подыхать — и дело с концом. Но жалко. А ты и пользуешься.

Усмехнувшись, я попытался встать. Не вышло. Пришлось перекатиться по земле, чтобы оказаться около нее.

— Пользуюсь. — Я на пробу коснулся свободной от бутылки руки, Нин-джэ, на удивление, ее не отдернула. Напротив, чуть притянула меня за плечи, позволяя положить голову себе на колени, и зарылась в седые пряди пальцами, поглаживая. — Но с этой секунды — только на твое благо. Нин, клянусь, я…

Договорить мне не дали — пальцы резко сжались, больно сгребая в охапку волосы и оттягивая так, что мне пришлось запрокинуть голову под почти неестественным углом.

— Не клянись, Ильян, я не верю ни единому твоему слову. — Отставив бутылку, она почти ласково провела ногтем по испуганно дернувшемуся кадыку, будто примеряясь, где именно следует перерезать мне горло. — Ты пойдешь со мной и будешь помогать. Будешь слушаться. И молчать, когда не спрашивают. А предашь меня еще раз, — я чуть не вскрикнул, когда рука особо болезненно дернула за патлы, — в этот раз я смогу заставить себя сделать то, что нужно, ради всех. Я никогда не смогу себя за это простить, но все равно убью тебя, если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы кому-то навредить. Я клянусь и, в отличие от тебя, клятв не нарушаю.

— Нин…

— Скажи, что понял меня.

— Я понял.

— Умница.

Не разжимая болезненной хватки, она наклонилась и невесомо поцеловала мои иссохшие губы.

Чертов мир вспыхнул всеми красками радуги, теряя проклятую серость, в которую он погрузился давным-давно. Что, ну что в ней такого? Почему меня трясет от этой близости, как в лихорадке? Я не этого хотел! Я вообще не хотел…

— Рассказать, что я делал, пока ждал тебя? — Хрип вышел совсем уж непотребным. Но я просто не мог промолчать и не знал, что еще сказать.

— Потом. Все потом. Я устала. — Нин-джэ снова откинулась на стену и прикрыла глаза. Улыбнулась странно. — Это для тебя прошло двадцать лет, Ильян. А для меня… Понимаешь?

Меня морозом по шкуре продрало, когда я осознал, о чем она говорит. Смерть, мое предательство, копье Огня. Все это тонуло в океане дней и лет. Но не для нее.