Сердце Рима

Уж не к этому ли ведет Алекс? По его бесстрастному взгляду Ника не могла разгадать, дает ли он ей подсказку, просит ли прощения или просто ставит в известность. Станет ли он рисковать, сохраняя жизнь опасному объекту?

«И почему все красивые парни обычно такие подонки?!» – с досадой подумала Ника.

Ей не оставалось ничего другого, как отправиться к Сэб самостоятельно. Нужно покончить с этим как можно скорее. Будь что будет.

1762 год. Париж. Франция

Она поправила меховой воротник, отряхивая с него капли – слезы растаявших снежинок. Отодвинула шторку, глядя за город, по которому ее несла повозка. Парижские улицы застыли во льдах. Самое унылое время года – январь. Праздники позади, впереди долгая стылая зима, полная болезней и холодного ветра, время дорогих свечей и окоченевших мертвецов.

Обледенелый воздух лопнул от звона колоколов. По мере приближения к собору гул слаженного хора нарастал. И, наконец, стих. Семь часов вечера.

Лорин вышла на площадь перед собором, отпустила кучера и направилась ко входу, сметая опавший снег полой накидки. Ей довелось покинуть берега Османской Империи совсем недавно. Там зима была иной, мягкой. Там под защитой достойного мужчины Лорин оставила детей до своего возвращения. В случае, ежели она в течение трех месяцев не подаст о себе знак, было составлено подробное письмо с указаниями, как отыскать в Венгрии аббатство Паннохальма. Стены, вырастившие ее, позаботятся и о детях. Первую часть дневника Лорин оставила Сафару. Никто, кроме него, не смог бы защитить бумаги. Возможно, когда-нибудь придет за ними тот человек, который сможет понять и принять многовековую мудрость Созидателей, и не использовать ее во вред. Но является ли Адам Далтон таким – Лорин не знала. Человек, которому Харди собирался вручить корону мира – Великий Могол, как символ власти и доверия, был ей незнаком. Она лишь рассчитывала, что наставник не ошибся и не прогадал с выбором. Задача Далтона – не дать политике взять верх над учением Созидателей. Не превратить их науку и философию в оружие против тех, кому они должны служить.

Собор парижской Богоматери застыл между веками и между мирами. Корнями он упирался в землю, вершиной своей, заселенной уродливыми горгульями, напоминал об адских муках, витражи, пережившие обновление, скульптуры на библейские мотивы заставляли думать о спасении души.

Лорин сняла капюшон, поправила волосы и прошла вперед между рядами свечей и лавок. В этот морозный будний день здесь было немного прихожан, и те, стоя на коленях, молили о милости того, кто сам посылал им испытания. Лорин остановилась, смиренно склонив голову. Осторожно посмотрела по сторонам. У колонны справа стоял человек, одетый в длинную черную накидку с поднятым воротом и шляпу, что полностью скрывало его лицо. Он чуть заметно махнул рукой в перчатке. Лорин сделала глубокий вдох и направилась к нему, в то время как незнакомец ушел дальше, спасаясь за колонной от золотистого отблеска свечей.

Лорин приблизилась и остановилась, глядя на него. Тень приоткрывала лишь его подбородок и узкие губы с едва заметным шрамом от неосторожного бритья.

– Какое дивное место, – его голос был тихим, но она слышала каждое слово. – Христианский собор возведен на том самом месте, где наши великие предки поклонялись Юпитеру. Рим в нашей земле и в нашей крови, лишь глупцы будут противиться правде и просветлению.

– Бесспорно, – подтвердила Лорин. Похоже, незнакомец здесь один. Она не видит ни слежку, ни прячущихся стражников, и нет у собеседника того особого чувства защищенности, что часто возникает у людей, чьей жизнью опекаются.

– В храме хранится терновый венец Иисуса Христа, вы знаете это?

– Слышала.

– А известно ли тебе, что византийский император Балдуин II заложил священную реликвию в Венеции, городе торговцев и шлюх? Да так и не смог ее выкупить. Символ страдания Господа нашего как разменная монета. Тревожно, не так ли?

Созидатель, говорящий о боге. Лорин долгое время пыталась узнать от Харди хоть малейшую информацию, которая бы подтвердила или опровергла все то, что она слышала в монастыре. Но он говорил об уровне допуска, о том, что ей не положено это знать. Со временем Лорин сделала свои выводы, и поняла одно: есть вещи, для которых ни у одного человека не должно быть полагающегося уровня доступа, хотя бы потому, что людской разум ограничен.

– Итак, вы – та самая беглянка, наделавшая столько шума, – угол шляпы повернулся к ней, будто огромный клюв ворона. – Покинувшая Тауэр с помощью ассасинов. А перед тем – подсобившая тамплиерам в вопросе установления главенства в Индии. Моё почтение, миледи, вы непревзойденный игрок. Но, должен заметить, вы сами не совсем понимаете правила игры, в которую ввязались.

– Согласна. Поэтому я хочу из нее выйти.

Из-под шляпы послышалось хмыканье. Подумав, человек опустил ворот и обнажил голову. Короткие темные волосы, высокий лоб, широкая переносица, близко и глубоко посаженные карие глаза. Харди достаточно точно описал его, чтобы Лорин не сомневалась: перед ней Адам Далтон.