Серебряная корона

Но у Матриарха наверняка хватит на это сил. Говорят, она может поднимать мертвых. Конечно уж…

— Нет. — Мановением руки она отмела эту мысль и уничтожила зеркало. — Я не жду от тебя понимания, но в это дело вовлечены такие силы, с которыми даже мне не хочется лишний раз иметь дело. Я обращалась к ним уже трижды. Первый раз — много лет назад, — чтобы защитить святилище и заповедные земли вокруг, и еще дважды. — Она мягко коснулась руки жрицы. — Причины того тебя не касаются. Сейчас я не стану этого делать.

—  Но я принес золото. — Он махнул рукой в направлении двери. — Много мешков.

— Золото? — Жрица фыркнула. — Насыпь хоть горы золота — это не поможет тебе. Такому, как сейчас, тебе не выстоять против Карла. Если же мы исцелим тебя…

— …я выслежу этого гада и прикончу его. Он убил моего отца — и вот что сделал со мной.

«Я все равно затравлю его, поможете вы мне или нет, — подумал он. — И подержу в руках его голову». Матриарх сложила руки на груди.

— Так думаешь ты. — Костистая рука взметнулась, затрепетал белый рукав. — Теперь — ступай.

Оставаться не было смысла. Он не мог противостоять Длани, даже поддерживай его вся Гильдия.

Армин резко повернулся и поплелся прочь. За его спиной в мраморной тишине зала билось эхо речей.

— Мы должны помочь Карлу, Мать! Хотя бы предупредить его.

— Ах… Искусность возвратилась к тебе, дочь моя. Ты ведьпрочла потаенные думы Армина?

— 

Да… Карл, наверное, думает, что он мертв. Он не знает…

— И мы не станем сообщать ему. Он вне наших забот — здесь и сейчас. Вмешаться сейчас, впутать Длань в этот кризис еще глубже — значит разрушить все. Ты и сама это знаешь.

—  Знаю, но… Прости, Матушка, — я лгала. Просто он может убить Карла — сам или с чьей-то помощью. Это…

— Ты прощена. Ты не первая из нашего Сестричества, кто солгал.

—  Он может убить Карла, если захватит его врасплох…

— Думаю, ты недооцениваешь этого своего Карла Куллинана… В любом случае, дочь моя, решение мое неизменно.

—  Но что же нам делать?

— Сейчас —

ничего. Ожидание — трудная наука. Советую тебе поучиться ей, Дория…

ЧАСТЬ I

ВЕНЕСТСКИЙ ЛЕС

Глава 1

ОХОТНИК

Из тьмы шатра протянулась рука и тихонько тряхнула Карла за плечо.

— Карл, та ли'ветх та ахд далажи. — Карл, пора вставать.

Карл Куллинан проснулся — внезапно. Обхватив тонкое запястье левой рукой, он рванул, так швырнув того, другого, в стенку шатра, что едва не свалил его. Правая рука сама собой поднялась, чтобы отвести удар ножом… и тут воин застыл, осознав, где он и кто рядом с ним.

— Та хават, Карл. — Спокойней, Карл,

— рассмеялась Тэннети, дыхание ее пощекотало Карлово ухо. Потом, вывернувшись из его захвата и потирая плечо, она продолжала на обычном своем корявом английском: — Не думаю, что Андреа одобрит. К тому ж, повернись ты порезче, шатер пал бы нам на головы.

Карл выпустил ее и вздохнул. Он предпочел бы, чтобы Тэннети будила его с большей опаской, чуть меньше полагаясь на то, что он узнает ее прежде, чем совершит что-нибудь неожиданное — и непоправимое.

— Что-то стряслось, Тэннети? — спросил он на эрендра. — Здесь ли дракон? Эллегон, — позвал он мысленно, — ты меня слышишь?

Ответа не было.

— Проснись, Карл, — ты отстал на сутки. Его не будет до завтра.

— А Словотский?

Она кивнула:

— Поднимается сюда. — Тэннети выпутывалась из его одеял; в тусклом свете масляного фонаря видно было, что она улыбается. — Его засек Геррин — и небольшой караван, что встал лагерем у развилки, тоже.

— Работорговцы или купцы?

— Отсюда не разглядишь. — Тэннети пожала плечами. — Но если там работорговцы — это объясняет возвращение Словотского. — Встав на колени, она выщипнула клочок соломы из постели Карла, чтобы зажечь его фонарь от своего; потом лениво поправила покосившийся опорный шест. Тэннети была дама изящная, но отнюдь не мягкая; под поношенной полотняной туникой играли литые мускулы.

— Я велела своему отделению оседлать коней и как следует проверить оружие. — На ее губах сверкнула и тут же пропала улыбка. Казалось, Тэннети постоянно ехидно усмехается — ощущение возникало из-за всегда суженных глаз, чуть изогнутого переломом длинного носа и тонких изломанных губ. Вдоль правого глаза змеился шрам; то, что осталось от левого, прикрывала черная тряпица.