Серебряные крылья, золотые игры (ЛП)

- Во имя богов, - стонет Райан. - Пойдем.

Мальчик сдвигается с места, и, когда свет игорного притона освещает его щеку, я задыхаюсь. Изогнутый след ожога украшает ее от виска до челюсти.

- Он замерз, - говорю я через плечо, уже развязывая атласную ленту у горла, чтобы отдать мальчику свой плащ, но, когда я стаскиваю его с плеч, рука Райана сжимает мою.

- Этот плащ стоит больше, чем жизнь мальчика, - предупреждает он мягко.

- Хорошо, тогда он сможет продать его…

- Ты не понимаешь. Первый же пьяный разбойник, увидевший его с такой дорогой вещью, перережет ему горло и заберет ее. Отдай мальчику плащ, ладно, но с тем же успехом ты можешь сама задушить его этим плащом, чтобы избавить от худшей смерти.

В голосе Райана звучит холодное безразличие, словно мы обсуждаем планы на ужин. Как бы мне ни хотелось обвинить его в бессердечии, я понимаю, что, несмотря на жестокость его слов, он, возможно, не так уж и не прав.

Сильный порыв ветра проносится по улице, и Райан протягивает мне руку в перчатке. Когда я продолжаю колебаться, он говорит тоном, в котором нет и следа обычной насмешки:

- Ты не сможешь спасти каждого беспризорника в Астаньоне, Сабина.

Я хочу напомнить ему, что он тоже когда-то пожалел уличного мальчишку. Если бы он не вытащил Бастена с улицы, чтобы тот стал его спарринг-партнером, он, скорее всего, был бы забит до смерти на бойцовских рингах. Даже самый лучший боец может проиграть из-за грязных правил.

Хотя, конечно, жалость здесь ни при чем. Райан нуждался в Бастене из-за его обостренных чувств. А что нужно Райану, то Райан и берет.

Я сжимаю дрожащее колено мальчика, виднеющееся сквозь дыру в его штанах, и шепчу мольбу бессмертной Солене, богине природы, унять пронизывающий ветер. Но если я буду полагаться на молитвы богам, то мне лучше купить хорошее кресло-качалку, потому что ждать придется чертовски долго.

Поэтому, пока Райан стучит ботинком по тротуару, я обращаюсь к бездомной кошке на другой стороне улицы.

Иди сюда и согрей этого мальчика, добрый друг, - говорю я кошке. - Поспи сегодня здесь, и тебе тоже будет тепло рядом с ним.

Кошка выходит из тени и скользит вдоль закрытых витрин. Хвост у нее кривой, не раз сломанный. Она моргает на меня своими зелеными глазами, а потом подходит к мальчику и прижимается к его костлявому колену.

От него никакого толка, он совсем худой, - фыркает она.

Но это же кошки - вечно жалуются. Когда она наконец сворачивается у него на коленях, проходит всего несколько секунд, прежде чем кошка начинает удовлетворенно мурлыкать.

- Ну вот, - бормочет Райан, поправляя свою идеальную прическу. - Может, перейдем к более насущным делам?

Внутри игорного притона сильный, дымный аромат благовоний обжигает горло. Звон монет доносится от карточных столов, где игроки обмениваются ставками. Моя рука тревожно тянется к коротким волосам, подстриженным чуть ниже подбородка.

«Гамбит Попелина» - игорный притон высшего класса в Дюрене, обслуживающий только тех, кто может предъявить на входе пятьсот монет. С двухэтажного потолка свисает люстра, отбрасывающая теплый, тусклый свет на роскошные игровые столы из красного дерева. В позолоченных зеркалах отражается мерцающий свет свечей. На стене висит портрет бессмертного Попелина, бога наслаждений, в его честь названо заведение. Художник задрапировал его стройную фигуру в тонкую кольчугу и нарисовал мерцающие золотые линии фей на его кофейной коже. В одной руке он держит стопку монет, в другой - кубок с вином.

Здесь многолюдно. Богатые гости одеты в наряды в стиле фей из роскошных разноцветных шелков с асимметричными подолами. И у гостей, и у торговцев на лицах атласные маски. Для маскировки их явно недостаточно. Я легко узнаю леди Руну Валверэй, кузину Райана, за столом для игры в кости по ее блестящим черным локонам.

Думаю, маски не предназначены для того, чтобы что-то скрывать, - они просто часть атмосферы.

- Твой плащ, Сабина, - просит Райан. Свой он отдает слуге, а сам остается в простой черной рубашке, расстегнутой у шеи и открывающей треугольник загорелой кожи и отсутствие родимого пятна. Он единственный из Валверэев, кто не стыдится отсутствия дара богов.

Я тянусь к ленте на шее.

- Позволь мне. - Его руки из-за спины тянутся к моему горлу, чтобы развязать ленту, достаточно близко, чтобы я почувствовала запах сандалового дерева в его волосах и седельной кожи на его руках. Древесный, мужественный. Легко понять, почему каждая женщина в Дюрене хочет оказаться в постели Верховного лорда. Мне тоже придется играть роль добровольной невесты, если я хочу, чтобы он не догадался о моих секретах.

Но мое сердце никогда не будет принадлежать Райану.

К лучшему или худшему - скажем прямо, определенно к худшему - оно бьется для стражника, который пообещал мне в пещере, где лунный свет мерцал в дымке стремительного водопада, что мы убежим вместе.

Но он солгал.